Грешников подошел ближе.

— А ты тут какими судьбами? Просто так? Или по делу?

Эх, вот ведь любопытный. Нет, емае, хожу здесь, прохлаждаюсь. От нечего делать. Хотя понятно. Работа такая. У Грешникова.

— Да я так, туда-сюда, — я кивнул вперед. — Поболтать, посмотреть. С кем надо. Кстати, как там Серегин? Я хотел спросить, он вообще сам эту схему придумал? С похищением? Или его кто-то надоумил?

Грешников огляделся. Мы на лестнице одни. Больше никого. Этажом ниже раздавались голоса. Иностранцы. Говорили на немецком. Но далеко.

— Я тебе только скажу, — чекист придвинулся ближе. От него пахло одеколоном и кофе. — Как родному. Конечно, он, оказывается, не сам додумался. И это не баба его надоумила. Как его, Инна. Нет. У нас есть такой искусствовед Кузьминов. Он фигурировал в материалах. Подозревали. Но никаких доказательств не было. Так вот, этот Серегин сказал, что Кузьминов действовал по заказу какого-то подпольного богача. Миллионера. Якобы картина для него нужна. Он после похищения принес картину Кузьминову. Но тот увидел, как она грубо украдена. И отказался. Поэтому Серегин и остался ни с чем. И пошел искать других покупателей. Среди иностранцев.

Хм, это похоже на правду. Хотя, что за подпольный золотой теленок? Такие еще остались?

— Интересно, — я поглядел на Грешникова. Хорошо, что удалось его отвлечь. От моей персоны. И того, куда я направлялся. — И кто этот таинственный богач? Еще не выяснили?

Офицер пожалуйста плечами.

— Вызвали уже Кузьминова. Для допроса. Посмотрим. Хотя он скользкий тип. Давно уже плавает. В мутных водах. Спекулянт и торговец краденым.

Тут он запоздало подумал, что это и ко мне может относиться. Осекся на ходу.

— Ну ладно, рад был увидеться, — я пожал ему руку. — Скажете, когда надо увидеться. С вашим начальством. Я подъеду.

Грешников кивнул. Улыбнулся. Слащаво спросил:

— А ты куда? К директору?

Я покачал головой.

— Да так, просто. Хожу тут. Брожу. Может, в ресторане пообедаю.

Попрощался. Оставил в коридоре. На всякий случай ушел на другой этаж. Добрался до лифта. И уехал на нем в бар.

Наконец-то приехал в «Лёвенброй». Народу не так много. По утреннему времени.

Но зато за стойкой сразу увидел Кешу. Тот стоял, наливал водку в бокал. Там уже алела кроваво-красная жидкость. Томатный сок, полагаю.

Когда я подошел, бармен сказал, не поднимая головы:

— Сумма спишется. Полностью. По твоей цене. Разумной цене, само собой.

Я не сразу понял, о чем он. А потом догадался.

— Спишется с двухсот тысяч? Которые я должен? По цене, которую я назову? И персоналу мне тоже из своих денег платить? Так не пойдет. Мне по-любому надо с Косым говорить. Такие вещи должны идти через меня. А не через голову.

Кеша пожал плечами. Указал на телефон.

— Тогда звони. Говори. Мое дело просто рассказать. Дальше уже сами.

Ха-ха. Легко сказать. Но почему нет. Я кивнул. Не ехать же. К Косому. И терять время.

— Набери его, — приказал я. Тон сделал пожестче. — Прямо сейчас.

Кеша опустил бутылку. Взял телефон. Набрал номер. Подул в трубку. Сказал:

— Да, это я. Он хочет поговорить.

И передал трубку мне.

— Слушаю, Одиссей.

Это же не Косой. Это Мокрый.

— Мне нужен Косой, — сказал я. — Поговорить надо.

Молчание. Потом Мокрый ответил:

— Не, так не пойдет. Он не базарит по трубке. Говори мне. У тебя какие-то претензии?

Опасный вопрос. Очень. Как тонкий лед. Весной, на поверхности озера.

— А ты как думаешь? — я не стал кидать предъявы просто так. — Давай я к тебе на работу приду. Заберу товар. И увезу куда-то. Ни предупредив. Ни сказав заранее. Тебе понравится? А потом скажу через посредника. Мол, ничего страшного. Мы спишем эту сумму с твоего долга. Как тебе такое?

Мокрый снова помолчал. Фильтрует базар. И говорит спокойно. Без эмоций. Серьезные люди.

— Нет, конечно. Никому не понравится. Но ты ведь все узнал. Очень быстро. Что не так?

Он намеренно хочет вывести меня из себя? Чтобы я потерял контроль за словами?

Скорее всего, да. Это очередная проверка. Как я поведу себя. После такой нахальной демонстрации.

— Давай я отвечу, — я держал себя в руках. Сейчас это самое главное. — Дело в том, что этот товар был уже почти распределен. И я дал покупателям слово. Что привезу сегодня. А теперь мне приходится успокаивать их. Извиняться. И говорить, что товар будет потом. А он пойдут и купят у кого-то другого. А оно мне надо?