Несколько долгих секунд я ждала у прохода в главный зал, приложив ухо к двери, прежде чем двинуться с места. Когда ничего не услышала, я проскользнула внутрь с мечом в руке, быстро закрыв за собой проход.

Коридор был пуст. Бесшумно, быстро я двинулась вдоль стены, огибая то один угол, то другой, пока не оказалась в нашем коридоре.

Если бы здесь было пусто, то это было даже слишком легко.

Меня ждали два охранника.

Оба, к счастью, были ришанцами, а не Кроворожденными, ведь сейчас мне не пришлось иметь дело с магией крови. Они сразу узнали меня, но я не дала им времени среагировать, прежде чем бросилась на них.

Двоих. Когда-то это было бы пугающе. Теперь это было облегчением. Только двое? С двумя я справлюсь.

Словно разбуженный обещанием неминуемого кровопролития, Пожиратель сердец нагрелся в моих руках, красное сияние клинка разгорелось.

Я подумала о Мише, когда двое мужчин направились ко мне.

Я подумала о том, как их избранный хозяин издевался над Райном, и о следах, которые он оставил после того, как те, что были на его теле, поблекли.

И вдруг оказалось, что призвать свою магию не так уж и сложно: холодный свет Ночного огня смешался с ярким цветом меча Винсента.

Когда я использовала его в последний раз, я едва успела оценить, какое это невероятное оружие. В этот раз, когда клинок вонзился в грудь первого солдата, едва встретив сопротивление, и ожоги жгуче-белого цвета расползлись по его груди, я восхитилась.

Никогда еще не было так легко убивать.

Второй мужчина в потрясении отшатнулся назад, увидев, как быстро упал его товарищ. Но, к его чести, он не был трусом. Пошатнувшись, он снова бросился на меня с мечом наготове.

Но той полусекундной паузы было достаточно.

Я шагнула в сторону, используя его собственный порыв, чтобы отбросить его к стене. Мне было неудобно пользоваться мечом, когда я так привыкла к двум клинкам. Мне пришлось заставить свое тело сражаться совершенно по-другому, подражая шагам Винсента, а не опираясь на свои собственные. В тот момент, когда я замешкалась, он нанес мне порез по щеке, из-за которого я зашипела от боли.

Я так отчетливо представляла себе, как противостоял бы Винсент. Я видела это много раз.

Мое исполнение не было идеальным, но дело было сделано.

Когда я отпрянула назад, тяжело дыша, ришанский воин прижался к стене, а его грудь была проткнута Пожирателем сердец.

Я вынула его, не потрудившись вытереть клинок. Да и не нужно было, ведь оружие словно впитало кровь, жаждая кровопролития, как и я. Мой Ночной огонь полыхал. Я уже думала о том, где бы сейчас ни находился Райн, я слишком живо представляла, как его настигают в подземельях, окружают солдаты, снова вздергивают, как во время бала…

Я подошла к своей двери и подергала ручку.

Заперто. Конечно, черт возьми.

Я встала на колени, осматривая замки. Все четыре замка требовали ключи.

Могу ли я… расплавить их, как сделала это в день побега? Или…

Я посмотрела на свой меч, покрытый остатками крови. Мне казалось нелепым пытаться проткнуть замок. Но, с другой стороны, если любое оружие может это сделать…

Мой взгляд упал на кровь на клинке.

Потом на тела, с которых она стекала.

Я подошла к ближайшему обмякшему трупу. Там, на поясе, висела маленькая связка с серебряными ключами.

Я рассматривала возможность разнести дверь мечом еще до того, как нашла нужные ключи. Богиня, черт возьми, помоги мне. Я была благодарна, что Райна здесь не было, который мог бы наблюдать это зрелище.

Недолго думая, я отперла три из четырех замков. И только на четвертом до меня дошло:

Почему мою комнату охраняют?

И почему она вообще была заперта?

Эта мысль пришла мне в голову только тогда, когда я толкнула дверь, но тут же увернулась от стула, который с размаху ударил меня по голове.

— Черт, — сплюнула я, ударившись о пол так, чтобы потревожить самые серьезные раны.

— Боги!

Удар, и стул с оружием падают на пол.

Я перевернулась на спину и увидела, что надо мной стоит Мише, закрыв рот руками и широко распахнув глаза. Она все еще была в своем платье с вечеринки, но уже помятом, а макияж размазался.

— Я так рада, что ты жива!

Она опустилась на колени и, казалось, вот-вот бросится мне на шею, а затем резко посерьезнела, нахмурив брови.