Когда мои пальцы обхватили его, Матерь, его кожа была такой мягкой по сравнению с непреклонной твердостью его желания, он дернулся, бусинка влаги на его кончике набухла.

Я смотрела на это, как завороженная, затем опустила голову и слизала эту влагу.

Райн выпустил рваный выдох, запутавшись пальцами в моих волосах.

Я подняла глаза. Он приподнялся на локтях, наблюдая за мной с приоткрытыми губами и расширенными зрачками. Он не моргал. Не двигался.

Возможно, именно то, как он смотрел на меня сейчас, помогло мне понять, насколько сильно он хотел меня. Он был моим.

Через мгновение его рот подернулся ехидной ухмылкой. Он точно знал, что я делаю. Потому что все, что было между нами, было игрой силы и уязвимости, отдачи и принятия.

Мой рот тоже изогнулся.

— Мне заставить тебя умолять? — Я снова провела губами по его члену.

Он издал звук, нечто среднее между шипением и усмешкой.

— А я был так щедр с тобой. Ты уже поставила меня на колени. — Затем улыбка померкла, глаза заострились, когда мой язык снова прошелся по нему. — Мне нужно быть внутри тебя. Я устал от ожидания.

Я тоже.

Я села, ноги расположила по обе стороны от его бедер. Расположилась так, чтобы его твердая длина лежала прямо напротив моего естества, прямо между моих бедер. При первом прикосновении его шелковистой кожи к моим влажным складкам мы оба застонали.

Его руки обхватили мои бедра, его глаза не отрывались от моих.

— Я бы умолял, — прошептал он. — Ради тебя я бы умолял. Ты уничтожила меня, Орайя. Ты знаешь это?

Его шепот был хриплым и низким. Слишком низким, чтобы быть чем-то, кроме правды. И моя собственная правда разбухала в моем горле, слишком большая для слов.

Я бы тоже умоляла его. Сломалась бы ради него. Вскрыла себя, как животное для препарирования. Я была открыта перед ним, не только мое тело, но и моя душа.

Я бы позволила ему думать, что это всего лишь удовольствие. Ничто иное, как месть мятежной дочери своему отцу или последнее плотское удовольствие перед почти что верной смертью. Я бы позволила ему думать, что мы просто трахаемся.

Или, по крайней мере, я бы не заставила его признать тот факт, что он, несомненно, видел обратное в моем лице, так же как я видела это в его.

Я потянулась между нами и направила его к своему входу. Даже первого толчка его кончика в меня было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Его пальцы сжались на моих бедрах, его желание и его уверенные указания. Его хватка без слов говорила: «Ты контролируешь ситуацию.»

Я хотела взять его сильно и глубоко, но у моего тела были другие планы. Он был намного больше, чем я думала. Мне пришлось опускаться медленно, дюйм за дюймом, позволяя себе приспособиться, пока он заполнял меня.

И все же та небольшая боль, которая была, исчезла под головокружительной волной вожделения, когда я, наконец, овладела им полностью. Мы были так близко друг к другу, так тесно связаны. Я могла поклясться, что чувствую каждый пульс его крови, а он был так глубоко во мне, что, несомненно, чувствовал каждую мою пульсацию.

Этого так много. Слишком много. Это было… я не могла…

— Ты в порядке? — прошептал он. Его рука прижалась к моему бедру, успокаивая, и я поняла, что дрожу, ошеломленная тем, как каждый мускул сокращается и реагирует на его присутствие во мне.

Моим единственным ответом было круговое движение бедрами, прерывистые стоны вырывались из нас обоих даже при этом небольшом движении.

О, Матерь. Это должно было убить меня. Это должно было меня уничтожить.

Я прижала ладонь к его животу. Почувствовала, как подрагивают мышцы его живота. Мои глаза встретились с его глазами.

— Ты сдерживаешься.

Его молчание было моим ответом. Медленно, я снова поднялась, так что во мне остался только его кончик, не отрывая взгляда от него, от дикого желания в его глазах, от того, как его зубы сомкнулись вокруг губ.

— Не надо, — прошептала я и одним резким толчком вобрала в себя всю его длину.

Напряжение, нежность разлетелись на миллион осколков. Трахать его медленно было мучительно, трахать его жестко было разрушительно. Он издал рычащее ругательство, схватив меня за талию, помогая мне при каждом толчке, его бедра поднимались и опускались в такт моим. Я не знала, как это возможно, казалось, что с каждым разом он становится все глубже, пробивая каждую стенку, каждую мышцу внутри меня.

Я попросила его не сдерживаться, и он не сдерживался.