От этих слов я снова ощущаю легкую вибрацию в брюках и послушно протягиваю ей безымянный палец. Погладив подушечку, Маша дует на нее, и затем я ощущаю легкий укол. Уф-ф. Оказалось, не так уж и страшно.

— Пять и шесть, — торжественно произносит она, демонстрируя мне экран прибора. — И это на фоне выпитого виски. Браво, Тимур. Твой организм работает, как часы.

Кажется, хороший уровень сахара добавил мне дополнительных баллов в Машиных глазах, потому что смотрит она на меня в этот момент, как нетрезвая подружка невесты на извивающегося стриптизера.

— Круто… — говорю я и в следующее мгновение каменею, потому что Маша берет меня за проткнутый палец и проводит по нему языком.

— Капелька крови осталась, — поясняет она, пока я тщетно сражаюсь с острым приступом стояка. Кто бы мог подумать, что измерять сахар — забава с пометкой восемнадцать плюс. — Твоя очередь придумывать, что мы делаем дальше.

— Да не вопрос. — С этими словами я кладу ладони ей на задницу и впиваюсь губами в апельсиновый рот.

Glava 36

— Ты чего, Тимур? — Маша упирается ладонью мне в грудь, глядя удивленно.

Не в силах ничего ответить, я просто глазею на нее в ответ. Легкие печет, ширинка вздулась, пульс барабанит. То ли я так сильно ее хочу, то ли собрался помереть.

— А как же Марианна?

Спросила та, кто танцевала приват и только что облизала мой палец.

— Нет Марианны, — хрипло выдавливаю я, отказываясь выпускать Машу из своих рук. — Была и сплыла.

— Ох, Тимур… — В ее глазах проступает сочувствие. Неподдельное, мать его. — Я не знала. И как ты себя сейчас чувствуешь?

Обожаю попиздить о душевном, когда трусы дымятся. Прекрасно я себя чувствую. Великолепно просто. Даже зубы свело.

— Ты действительно хочешь об этом поговорить?

— Не знаю даже… — Маша хлопает глазами, выглядя немного потерянной. — Ты так потрясающе целуешься… Я даже не ожидала.

От этих слов стремительно обмякающий жираф вновь поднимает голову, сигнализируя о том, что разговор вновь возвращается в нужное русло.

— Вообще-то это не первый наш поцелуй, — не без толики самодовольства напоминаю я.

— Вот и я говорю, что не ожидала. — Маша одаривает меня смущенной улыбкой, одновременно с которой в голове вспыхивает бело-черная надпись directed by robert b weide.

После этого у меня в штанах все окончательно киснет, и я, наконец, убираю ладони с ее талии. Чувствую себя полным дебилом. У меня ведь изначально и в мыслях не было ее касаться. Касаться — это залезать языком в рот и хватать за задницу со всеми вытекающими. Но ситуация так развернулась, что идея нашего секса стала не просто реальной, а, я бы сказал, сама собой разумеющейся. Не нутовые чипсы же нам есть ночью у меня в номере после столь многообещающей прелюдии с глюкометром.

Дебил… Просто дебил.

— Я что-то не очень хорошо себя чувствую… — Поморщившись, Маша пятится к кровати.

Я на секунду даже думаю, что таким образом она пытается выйти из щекотливой ситуации, но оценив ее побелевшее лицо, понимаю, что нет.

— Что-то болит? Что именно? — Засунув уязвленное самолюбие туда, где пытается спрятаться мой расстроенный жираф, я трогаю ее лоб. Нормальный вроде.

— Тошнит, — лепечет Маша. — Моя гепатобиллиарная система не справляется… Только почему, не могу понять. Я пила только апельсиновый сок, а он напротив стимулирует пищеварение…

Я думаю, что со стороны она выглядит как хирург-кардиолог, который, находясь при смерти, пытается сделать себе пересадку сердца. Видимо, во мне все еще говорит алкоголь.

— Еще ты ела канапе на вилле у Рашида, — напоминаю я.

— Канапе? — Маша сосредоточенно сводит к переносице брови, словно уже об этом забыла.

— Ну да. Ты закричала «канапешки!» и съела полподноса.

— Не помню… — Она ложится на бок и прикрывает глаза. — У тебя есть минералка? Нужно сделать тюбаж.

— Может, просто два пальца в рот засунешь? — осторожно предлагаю я. — Говорят, помогает.

— Ну, или так, — соглашается она и, предприняв попытку сесть, едва не шмякается головой об изножье кровати.

— Давление упало, — виновато сообщает она, когда я подхватываю ее за плечи и помогаю встать

— Для человека, который столько разговаривает о полезном, ты должна быть более стойкой.

— Сама в шоке, — вяло отмахивается Маша.

В туалет я доношу ее на руках. Все же у нее удивительный дар стимулировать во мне джентльменство. Потом держу ее волосы, пока Машу красиво рвет в унитаз. По поводу красоты я не иронизирую, потому что ей действительно удается делать это мило.