— А… Ясно. — В трубке повисает пауза. — Тогда пока. Хорошего тебе дня.

Glava 51

— Во что ты ввязался, Тимур? — голосит Римма Марковна, едва меня завидев. — Приехал какой-то прыщавый хмырь двадцати лет отроду и обещал нас всех без работы оставить. Вел себя абсолютно по-хамски. Сразу видно, что плохо воспитан. Ремня его тощей заднице мало давали и зря.

— Римма Марковна, — поморщившись, я поднимаю ладонь, чтобы прервать этот поток возмущения. — Не сейчас, ладно?

— А когда, Тимур?! — все больше распаляется она. — Мой внук годами трудился, чтобы создать это агентство, а какой-то сопляк в модных штиблетах собирается его уничтожить!

Как бы мне хотелось хотя бы часок побыть одному и в тишине. Женщин вокруг меня стало вдруг слишком много, и всем им что-то от меня нужно.

— Я поэтому и приехал. Чтобы со всем разобраться. А теперь свари мне кофе.

— Кофе?! Это что пир во время чумы? Нужно что-то делать и срочно! Возможно, звонить в полицию…

Напряжение, удвоенное истерикой Риммы Марковны, достигает максимума. Не в силах больше его выносить, я рявкаю так, что вздрагивают стены:

— Бабуля! Если через три минуты кофе не будет у меня на столе, ты на хрен уволена! Скажешь еще хотя бы слово — тоже уволена! Посмотришь в мою сторону — уволена! Это, надеюсь, ясно?!

— Психопат, — бормочет она себе под нос и, вскочив, семенит к офисной кухне.

Заперевшись у себя в кабинете, я открываю архив и нахожу контакты того самого министерского сынка, намеревающегося пустить меня по миру. Зовут пиздюка Дербенев Эдуард Аркадьевич. Представительно звучит. Так сразу и не скажешь, что пиздюк.

Собрав в кулак всю выдержку, я ему звоню. Существует большая вероятность, что он меня облает матом, поэтому заранее обещаю себе не реагировать. На кону репутация моего агентства, а у этого Эдика, если уж быть совсем честным, имеются все основания для злости. Сумма, которую он заплатил, близка к космической.

— Дэ-э! — снисходительно гундосит трубка.

— Добрый день, Эдуард, — говорю я тоном психолога, работающего с суицидниками. — Вас беспокоит руководитель агентства недвижимости «Эллада». Я звоню, чтобы принести свои личные извинения за то, что…

— Что мне твои извинения? — лает говнюк, не дав договорить. И сразу на «ты» переходит, что тоже несказанно бесит.

— Звоню, чтобы принести свои личные извинения и сообщить, что дело взято под мой личный контроль, — терпеливо повторяю я. — Так же хотел бы предложить встретиться. Вероятнее всего, нам придется обратиться в полицию…

— К ментам я тащиться не собираюсь. Вы накосячили, вы и решайте… Неделю даю сроку. Если нет — на себя пеняйте. Вашему агентству пиздец тогда, ясно?

— Но ведь решение этой проблемы и в ваших интересах тоже. Допустим, не станет моего агентства. Дальше что? Этот факт вряд ли компенсирует причиненный вам материальный ущерб. Поэтому все же предлагаю встретиться лично и обсудить детали дальнейших действий. Много времени я у вас не отниму.

— Давай сейчас тогда, — недовольно буркает Пиздюк Аркадьевич через паузу. — У тебя полчаса времени. Меня потом на шашлыки в другом месте ждут.

— Вам удобно будет подъехать в офис или встретиться где-нибудь еще? — осведомляюсь я, мысленно недоумевая, что имея все шансы проебать столь огромные деньги, он преспокойно едет трескать мясо. Возможно, потому что деньги не его, папины.

— Давай сам подъеду. Бабка в приемной пусть кофе мне сделает, а то я после вчерашней тусы вообще не спал.

— Без проблем. Сделаем, конечно.

— Я, конечно, поржал, когда ее увидел, — не затыкается малахольный. — Офис вроде нормальный у тебя, а секретарша — полный кринж. Такую не трахнешь, да? Аха-ха-ха.

Когда в трубке, наконец, раздаются гудки, я несколько раз луплю телефоном об стол, представляя, что это башка Эдика. Из ушей валит пар. С таким мудаком мне давно не доводилось общаться.

— Ваш кофе, Тимур Андреевич, — язвительно шипит вошедшая Римма Марковна, ставя передо мной чашку.

После идиотской шутки пиздюка раздражение на нее как ветром сдуло. Я ведь даже на место его поставить не успел.

— Бабуль, извини меня, ладно? Просто я сам на нервах весь.

И это она еще не знает, что Марианна беременна. Если это окажется правдой — ее все девять месяцев будет не заткнуть.

— Да я уж вижу. Как с цепи сорвался, — ворчит Римма Марковна. — Вот так, растишь их, растишь, а они потом на тебя рявкают.

— Сделай еще один кофе, пожалуйста, — скрипнув зубами, прошу я. — Сейчас наш пострадавший приедет.