Это уже было смешно. Нэрданель потому и рассмеялась и даже позабыла обидеться сильнее.

— Кто же меня на них пустит?

— Хотел бы я посмотреть на того, кто не пустит, — Куруфинвэ тоже изобразил признаки веселья: изогнул угол рта и вскинув брови.

Вообще-то такая идея приходила ей в голову. Но самой взять и отправиться в стены Университета не хватало смелости, а когда она обратилась с этим вопросом к отцу, тот добродушно посмеялся:

— Зачем тебе эта морока, детка? Если у тебя есть вопросы, я готов сам все растолковать. А Университет — совсем не место для приличной девушки. Не далее как сегодня…

Поэтому вопрос откладывался и откладывался.

— Откровенно говоря, я не думала, что вы интересуетесь искусством, — сказала она, чтобы продолжить разговор — и подальше от неудобной темы.

— Я и не интересуюсь. По крайней мере, не тем красивым хламом, которым наполовину забито это место, — Куруфинвэ махнул ладонью, описав в воздухе окружность.

— А чем тогда?

— Разными… нюансами. Но, кстати, вы поразительно точно попали в свежие новости, — он вдруг оживился, полез за пазуху и вынул из внутреннего кармана сложенные бумаги. Нэрданель не сразу поняла, что это газетный лист.

— Вот, глядите, подобрал утром на почте: «Золотой листок». И такой интригующий заголовок — «Вести из дворца: банальная скука или опасные симптомы?». Так, это вступление, неинтересно… А вот: «Из наинадежнейшего источника в самых приближенных к королевской семье кругах нашему изданию удалось узнать чрезвычайные факты». Нет, вы только оцените — какая патетика. «В приватной беседе с нашим автором свидетель утверждал, что принц, находясь в состоянии глубочайшей подавленности, не испытывает ни малейшего интереса ни к чему, что составляет радости жизни обычного юноши его возраста». Это ладно… «Особенно прискорбно отмечать равнодушие к вопросам искусства, которые традиционно занимают особое место в…», снова ладно, «автор статьи не оставляет надежду, что этот настрой не является признаком тяжелой болезни, здоровью нашего возлюбленного принца ничего не угрожает, и он, подобно…» Хм, это тоже ладно. Да… Подпись: Майрендил Форвиндилион. Как вам?

Нэрданель слушала с нарастающим ужасом. Она уже успела выкинуть прилипчивого журналиста из головы, а теперь не хватало, чтобы принц стал разбираться и без труда выяснил, кто именно подкинул материал для бессовестной галиматьи. Поди потом докажи, что все вышло случайно.

— Это… просто дурацкая статья в дурацкой газетенке.

— Да-да, Майрендил Форвиндилион… «Золотой листок»… Как думаете, он правша или левша?

— П… — осеклась Нэрданель, некстати вспомнив, как писака подставлял ей локоть на крыльце Музеона. — Понятия не имею. А зачем вам?

— Да так. А как вам такой заголовок: «Производственная травма тирионского журналиста». В самый раз для сводки происшествий.

— Вы же не собираетесь?.. Знаете, мне, пожалуй, пора. Да и Музеон скоро будут закрывать, — Нэрданель решила не рисковать и закончить опасно повернувший разговор.

— До свидания, ниссэ Нэрданель, — не став отвечать на незаконченный вопрос, охотно попрощался принц и снова уткнулся в газету. — Я дождусь закрытия. В этот час сюда редко кто заглядывает.

— До свидания, Куруфинвэ…

Комментарий к Глава 4. Великий поход

«— Пятьдесят лауров…»

Здесь: лаур — золотая монета (от квен. laure - золото).

========== Глава 5. Лицом к лицу ==========

На следующий день в гости нагрянула Финдис. Нэрданель увидела из кухонного окна подъезжающую коляску с ливрейным возницей — не с Тирьо, каким-то другим — и, до смерти перепугав Ториэль, сорвалась с места. Побежала, но не встречать на улицу, а прятать — в студии.

Оба портрета принцессы и все наброски к ним были спешно сокрыты в надежном месте, под кроватью, но много чего другого Нэрданель показала охотно. Нескончаемые портреты родных и знакомых, акварели с видами Туны, городские пейзажи, разношерстную стайку глиняных статуэток и среди них — горделивый бюст короля.

— Весьма иронично, — оценила юмор Финдис и похлопала отца по плечу — в книжном шкафу он макушкой подпирал прогнувшуюся под грузом полку.

Нэрданель не стала уточнять, что в отличие от нескольких своих предшественников этот, столь же непримечательный бюст не постигла печальная участь оказаться в бачке со строительным мусором. А от пыльного ящика на отцовском складе-мастерской уберегло то, что он очень уж удачно поместился в шкафу.

Они с Финдис все это долго рассматривали и обсуждали, и принцесса, имея хороший вкус и познания, задавала массу толковых вопросов. После полудня переместились в гостиную и там угощались незамысловатыми, но обильными разносолами Ториэль.

— Я и не подумала, что стоит тебя предупредить, — уже вечером долго извинялась Нэрданель, когда помогала служанке убирать в буфет праздничную посуду.

— Эх, как же так, — качала головой Ториэль, натирая полотенцем фарфоровые тарелки, — принцесса! В гостях! Это ведь не король, будь он благословен, он хлебную корочку сжует и не заметит… Стыд-то какой, стыд…

Чего тут было стыдиться, Нэрданель понимала не до конца. Большого изыска они предложить не смогли, но и отбивные, и картофельный салат, и любимый ею с детства яблочный пирог со взбитыми сливками были с пылу с жару и очень хороши.