Колетт задумалась:

– Не уверена, что было именно так. Я только знаю, что там была сильная любовь. Во всяком случае, со стороны Дебби – наверняка. Она всегда выражала искреннюю преданность Эбби. Ну вы сами это видели.

– Вы были в ту неделю с Полом Робинсоном. В тот день. Человек на этой фотографии не похож на монстра, который собирается совершить убийство собственного ребенка.

– Я согласна. Но если бы мы по внешнему виду человека могли сказать, что он собирается совершить убийство, то зачем нам были бы нужны вы, – верно, старший инспектор?

– Хорошее замечание, – кивнул Гамаш.

Оно и в самом деле было хорошим.

Даже после того, как убийца совершил преступление, можно было сидеть рядом с ним и не подозревать ничего подобного. Гамаш знал это из собственного опыта.

Изабель Лакост опустила телефон. Она отошла в сторону, подальше от Эбигейл, чтобы прочесть письмо, присланное Жаном Ги.

Эбигейл сидела, глядя в огонь. Сидела неподвижно. Как восковая фигура. Утратившая человеческую цельность, полностью лишенная способности совершать поступки.

Лакост пододвинула кресло ближе к ней. Потом начала читать вслух с телефона. Услышав первые три слова, Эбигейл ожила. Она так резко вскочила с места, что ее ноутбук упал на пол.

– Откуда это у вас?

– Я вижу, вы узнаёте это письмо, – сказала Лакост. – Вы мне солгали.

Несколько секунд Эбигейл боролась сама с собой, обуздывала свои эмоции, наконец села.

– А вы бы не стали лгать, если бы такое совершил ваш отец? Зачем вам вытаскивать это на свет? Боже мой, да чем вы вообще занимаетесь? Что вы творите?! – Эбигейл Робинсон уставилась на Лакост, ее обуревала ярость, смешанная с изрядной долей замешательства. – Зачем это делать? – не могла успокоиться она. – Ворошить то, что произошло с Марией. С моим отцом. Зачем? Это не имеет никакого отношения к смерти Дебби. Как эти случаи могут быть связаны?

– Когда люди лгут, нам важно знать, почему они это делают.

– Важно? Какое это может иметь значение?

– Я вам скажу, что думает старший инспектор, – сказала Лакост. – Он считает, что вашу сестру убила Дебби, а вы, разбирая вещи отца, наткнулись на свидетельство этого и отомстили ей.

Эбигейл ожгла ее взглядом:

– Вы думаете, Марию убила Дебби? А потом я сорок лет спустя убила ее за это? Но это же безумие. Зачем Дебби убивать Марию? А если она это сделала, то зачем моему отцу признаваться в том, чего он не совершал? И какое могло обнаружиться свидетельство среди его вещей? Нет, это лишено всякого смысла.

Проблема Изабель состояла в том, что и для нее такая версия не имела смысла. Она не знала ответов, а потому просто сидела молча с глубокомысленным видом.

Эбигейл прищурилась:

– Вы тоже в это не верите, верно? Вы сказали, что это версия старшего инспектора, а не ваша. – Профессор Робинсон подалась вперед. – Что, по-вашему, случилось с Дебби?

– Мы с Жан-Полем терпели, Арман, пока ваши люди переворачивали все вверх дном у нас в доме, – сказала Колетт. – Вы не считаете нужным теперь объясниться?

– Может быть, нам лучше поговорить наедине. – Арман посмотрел на Жан-Поля, который выкладывал салфетки ровными рядами на кофейном столике.

Колетт помедлила, потом сказала мужу:

– Знаешь, было бы здорово, если бы ты все же сумел закончить этот пазл. Так мы смогли бы получить полную картину.

Она проводила его к столу, усадила, прошептала что-то на ухо, потом выпрямилась.

– Перейдем в соседнюю комнату. Он некоторое время будет занят.

Они вошли в гостиную, и Гамаш предложил ей сесть, но она отказалась, предпочла стоять лицом к нему. Уставившись на него. В ожидании.

– Мотив убить Эбигейл был у многих людей, – сказал он. – И одна из версий построена на том, что убийца принял Дебби Шнайдер за Эбигейл.

– Да, я знаю.

– Итак, если намеченной жертвой была Эбигейл, то у кого были мотив и возможность?

Он смотрел на нее, и она начала улыбаться.

– У меня?

– Вы пригласили ее в Квебек, организовали лекцию, приютили у себя дома, а потом отвезли на вечеринку. Без вас не случилось бы и убийства.

– Опуская вопрос о том, зачем мне могло это понадобиться, хочу спросить: вы ни о чем не забываете? Я единственная, кто знал наверняка, что в лесу лежит не Эбигейл. И что вы надеетесь найти здесь, устраивая этот обыск?

Она обвела рукой комнату, в которой агенты Surete продолжали свою работу.

– Свидетельство.

– Свидетельство чего? Того, что я в припадке безумия приняла Дебби за Эбби и убила ее? Бог с ним, с обыском. Но у меня не было никаких оснований желать кому-либо из них двоих смерти. И уж конечно, не Дебби Шнайдер. Я ее едва знала. И определенно слишком мало, чтобы возненавидеть до такой степени.

– Нет, не думаю, что мотивом была ненависть. Я считаю, что скорее уж любовь.

– Теперь я вас вообще не понимаю.