Шрифт:
Гамаш знал, что нащупал открытую рану, которую Колетт Роберж много лет пыталась скрыть. Но рана продолжала болеть, кровоточить и наконец начала гноиться.
– Коронер тогда отметил петехии на лице Марии. Это такие крохотные…
– Я знаю, что это такое, Арман.
– Тогда вы знаете и то, о чем свидетельствуют петехии. Я думаю, у коронера могли возникнуть подозрения. Но их пересиливало другое свидетельство – наличие куска сэндвича, застрявшего в горле девочки.
– Постойте-ка. – Колетт подняла руку. – Вы говорите, Пол пришел домой, обнаружил там мертвую Марию и решил, что это сделала Эбби. Но вы также предположили, что он мог ошибаться. Таким образом, если не Пол и не Эбби…
Ее голос смолк, и она взглянула в окно – на пышные снега, начинавшие голубеть с рассветом.
Потом она повернулась к Гамашу, посмотрела ему в лицо и обнаружила на нем обескуражившее ее спокойствие. Терпеливое ожидание. Его рука держала путеводную нить, которая изрядно истрепалась.
– Дебби?.. – пробормотала Роберж. Она начала понимать. Начала видеть. – Дебби была так предана Эбигейл. Считала, что Мария всегда будет сестре в тягость. Но нет, я думаю, если бы она и решилась на какой-то поступок, это было бы чем-то более характерным для нее… Девочкам исполнилось пятнадцать. Трудный возраст. Дебби испытывала сложные, даже путаные чувства по отношению к лучшей подруге… – Она посмотрела на Армана. – Ревность. Она была предана Эбби, но Эбби была предана Марии.
– Может быть.
– И поэтому Пол отправил не только письмо, но и книгу «Удивительные случаи всеобщих заблуждений». Не хотел ли он тем самым сказать мне, что содержание его письма – ложь? Что он не убивал Марию? Он решил, что это в момент безумия сделала Эбби, и хотел защитить ее. – Она замолчала, собираясь с мыслями. – Но вы говорите, что он ошибся? Что убийство совершила Дебби? Но ведь подтверждений этому нет? Тогда какие у вас основания считать, что Марию убила Дебби?
– Основания те, что Мария мертва.
– И вы думаете, Эбби поняла, что случилось и кто это сделал?
Солнце уже поднялось, небо за спиной почетного ректора Роберж голубело мягким утренним светом. Арман шагнул к ней, отрицательно покачивая головой.
– Я? – удивленно сказала она. – Зачем бы я стала это делать?
– Чтобы избавить от хлопот Эбигейл. Я думаю, вам до сих пор приходится заслуживать эту вечную благодарность. – Он помолчал. – Проверьте, в порядке ли Жан-Поль, и одевайтесь на выход. Вызовите кого-нибудь, пусть побудет с вашим мужем. Вам придется поехать с нами.
– Вы собираетесь меня арестовать? – спросила она с натянутым смешком.
– Пока нет.
Как в свое время Пол Робинсон, Гамаш тщательно выбирал слова. Чтобы они были понятны и одновременно несли в себе скрытый смысл.
Глава сорок пятая
В половине седьмого Жан Ги Бовуар подошел к агенту Surete, который дежурил в машине возле обержа.
– Кто-нибудь входил? Выходил?
– Non, patron. Только персонал. Дневная смена заступает в шесть тридцать.
– Если кто-то будет выходить, останавливай. Здесь есть не только главный вход. Могут выйти и через боковую дверь. Где напарник?
– Совершает обход, как вы и приказывали. Мы меняемся.
– Bon.
Тем временем Изабель и Гамаш вошли в холл. Изабель попросила портье пригласить Ханию, Эбигейл и Винсента на завтрак.
До Хании портье легко дозвонился, но двое других не отвечали.
– Возможно, они в ресторанном зале, – решила Изабель и направилась туда. Но минуту спустя вернулась. – Там их нет.
– Никто не выходил? – спросил у портье Гамаш.
– Никто.
– Вы можете дать ключи от их номеров?
Бовуар, успевший присоединиться к коллегам у стойки ресепшена, припустил вверх по лестнице через две ступеньки, а Лакост поинтересовалась у портье:
– А служебный вход здесь есть?
– Да. Сбоку.
Она быстро прошла туда, чтобы осмотреть дверь и подходы к ней, и вернулась одновременно с Бовуаром.
– В номерах их нет, – сообщил он.
– Для персонала есть другие лестницы, – сказала Лакост. – И выход. Жильбер знал о том и о другом.
– Обыскать гостиницу, – приказал Гамаш.
Пока шел обыск, он сделал несколько звонков. Первый – в бистро, чтобы убедиться, что ни Винсента Жильбера, ни Эбигейл Робинсон там нет. Трубку снял Оливье и подтвердил, что те не заходили.
Затем Гамаш позвонил сыну Жильбера Марку, чей дом находился в нескольких километрах от Трех Сосен.
Слушая гудки в трубке, Арман увидел Ханию – та, в васильковой абайе и расшитом хиджабе, спускалась по лестнице в холл.
– Марк? Говорит Арман Гамаш. Я хотел спросить: ваш отец, случайно, не у вас?