С тех пор прошло несколько месяцев.

Арман потопал ногами, сбивая снег с обуви, и представился смотрителю месье Вио. Они стояли в середине большого зала, и под ногами еще можно было разглядеть выцветший и вытоптанный круг, обозначавший центр баскетбольной площадки. В воздухе все еще висел безошибочно узнаваемый едкий запах пота, избавиться от которого было невозможно даже по прошествии нескольких лет, хотя юнцы, оставившие его, давно уже, вероятно, стали отцами и забыли о своих спортивных увлечениях.

Напротив входных дверей в дальнем конце прямоугольного помещения имелась сцена, по боковой стене с одной стороны шел ряд окон.

– Вы знаете вместимость зала? – Голос Гамаша эхом отдавался от стен просторного пустого помещения.

– Не знаю. У нас не было возможности посчитать. Зал никогда не заполнялся до отказа.

– И пожарный департамент не давал вам цифру наполняемости?

– Вы имеете в виду добровольную пожарную охрану? Нет, такой цифры нам не давали.

– А спросить вы можете?

– Конечно. Но ответ знаю. Я старший по пожарной безопасности. Слушайте, я могу вам сказать, что здание отвечает всем требованиям. Тревожная сигнализация, огнетушители, запасные выходы – все это есть, оборудование в рабочем состоянии.

Гамаш улыбнулся и прикоснулся пальцами к предплечью собеседника:

– Я вас не критикую. Извините, что задаю эти вопросы и порчу вам праздничные дни.

Смотритель облегченно вздохнул:

– У меня такое подозрение, что и у вас сегодня были другие планы.

Что правда, то правда. Подъехав к бывшему спортивному залу, Арман некоторое время сидел в машине, просматривая сообщения. Рейн-Мари прислала фотографию с ланча у Клары. На фото была их дочка Анни с малюткой Идолой в костюмчике с оленьими рожками.

Он улыбнулся и легонько прикоснулся к личику Идолы пальцем. Потом убрал телефон и вошел в здание.

Чем быстрее он начнет осмотр, тем быстрее вернется домой. Может, ему оставят кусочек-другой пирога.

– Понятия не имею, почему университет согласился на эту заявку, – сказал смотритель и повел старшего инспектора осматривать здание. – За два дня до Нового года. И все в последнюю минуту. Вы только представьте: я получил электронное письмо с извещением только вчера вечером. Что за долбаная бесцеремонность, прошу прощения за мой французский! И кто вообще эта дама? Никогда про нее не слышал. Она певица? Им понадобится один микрофон или больше? Мне ничего не сказали.

– Она приглашенный лектор. Говорить будет по-английски. Достаточно трибуны и микрофона.

Месье Вио остановился и уставился на Гамаша:

– Лекция? На английском? У меня отняли день катания на лыжах с семьей, потому что кому-то хочется поговорить? – Его голос с каждым словом поднимался все выше. – Вы шутите?

– К сожалению, нет.

– Господи Исусе, – проговорил смотритель. – Неужели она не могла снять какой-нибудь уличный туалет? И почему здесь вы? Полицейский начальник? О чем она будет говорить?

– О статистике.

– Да бога ради, сюда же никто не придет. Пустая трата времени.

Гамаш поднялся на сцену и оглядел зал.

Он был согласен со смотрителем. Его удивит, если сюда явятся хотя бы пять десятков слушателей. Но Арман Гамаш был человеком осторожным. И осторожности его научили тридцать лет службы в полиции, на протяжении которых он не раз видел тела тех, кто перед смертью успел удивиться.

– Я подготовлю перегородки, старший инспектор, – сказал месье Вио.

Они спустились со сцены и направились к выходу, где мороз, позарившись на дверные ручки, инкрустировал их серебром.

– У вас, случайно, нет чертежей здания?

– В моем кабинете.

Вио вернулся с несколькими рулонами бумаги, вручил их Гамашу и теперь, перед тем как запереть двери и уйти, исподтишка бросал на полицейского изучающие взгляды.

Когда Гамаш позвонил, чтобы договориться о встрече, Вио, конечно, сразу вспомнил его имя. Узнал он Гамаша и в лицо, когда тот приехал. Странно было встретиться с человеком, который и во время пандемии, и раньше часто появлялся на экране телевизора. Хотя месье Вио слышал, что глава отдела по расследованию убийств живет где-то поблизости, их пути никогда не пересекались.

А теперь перед ним стоял крупный мужчина ростом чуть более шести футов. Несмотря на объемистую куртку, было очевидно, что Гамаш крепко сложен, но отнюдь не грузен. По возрасту он, вероятно, приближался к шестидесяти. Седые волосы вились на висках. И конечно, на виске виднелся глубокий шрам – по нему Гамаша можно было узнать безошибочно.

Еще смотритель отметил, что морщины не столько бороздят лицо полицейского, сколько размечают его. И Вио мог догадаться о происхождении этой разметки.