— А как иначе? — вытаращился он на меня. — Вы у нас человек новый. Нам надо знать, чего от вас ожидать.

— Я не планирую часто бывать в городе, — ответил я. — У меня здесь слишком много дел.

— Дела рано или поздно заканчиваются, а значит, вы появитесь на одном из наших балов. — Он с сомнением посмотрел на мой изгвазданный и рваный камзол, но потом решил, что это рабочая униформа и у меня непременно должна быть запасная одежда. — А когда вы появитесь, мы должны знать, что вы за человек.

Он бы еще долго распинался, но тут вышел Серхио, явно собравшийся отвозить бригадира в город, и мне пришла в голову светлая мысль, как одновременно убить двух зайцев: задержать Серхио и спровадить болтливого гостя. Отказать сеньор Франко не смог. Уезжал он неохотно, но обещал вернуться при первой оказии.

— Эко вы развернулись, дон Алехандро. Чую, задержись я немного — и стену бы заделали. — Серхио запнулся о ящик, который оставил сеньор Франко, и спросил: — Что в посылке? Очень уж сеньор Франко переживал, чтобы вы ее забрали.

— Наверное, то, что я посчитал важным, но не смог взять с собой? — предположил я. — Откроем — увидим.

Серхио посчитал это указанием и принялся отдирать крепко прибитую крышку, и вскоре мы смогли заглянуть в ящик. Да… Собственно, могли бы и не вскрывать, потому что в ящике лежала аккуратно присыпанная соломой родная сестра той гитары, что была в спальне Алехандро. Одно отличие — бант. Этот был не желтый, а алый, но такой же вызывающе пышный. Серхио посмотрел на гитару, потом на меня, потом обернулся на мрачную башню (не иначе как пытаясь понять, для чего там настолько нужна гитара, что ее пришлось отправлять почтой), повернулся опять к ящику и почти нейтрально предположил:

— Может, там внутри что-то ценное?

На всякий случай мы порылись в соломе, но больше в ящике ничего не было. Похоже, Алехандро планировал петь романсы сеньорите, с которой собирался бежать, и было это для него наиважнейшим делом. Так, с гитарой в руке я встретил нового визитера. Точнее визитершу.

— Чародейка, — шепнул Шарик. — Не из слабых. Ври по минимуму, а то поймет.

Дама оказалась из тех, кто не слишком уважает балахоны. И было понятно почему. При общей худощавости, чародейка обладала выдающейся грудью, наверняка привлекающей избыточное мужское внимание. Даже я в нее ненадолго залип и поинтересовался у Шарика:

— На ней иллюзия?

— Какая иллюзия? Она сильная чародейка, а значит, может выглядеть так, как хочет.

— То есть дон Леон был недостаточно сильным чародеем?

Я отлип от зоны декольте и наконец сумел рассмотреть остальные части посетительницы, которая, насмешливо улыбаясь, приближалась к нам. Легкий экипаж был оставлен у дороги, и чародейка шла, чуть приподняв юбки светлого летнего платья с кучей оборок. Видны были только туфельки на невысоком каблуке с блестящими пряжками. Выше донна ничего не хотела показывать. Во всяком случае — пока, потому что было в ней нечто такое неуловимое, что отмечает любительницу приключений в постели. Возможно, манера идти, раскачивая бедрами, или призывная улыбка, в которую складывались пухлые губы?

— Дон Леон просто был очень старым, а этой максимум лет сорок пять. Скорее, сорок.

— Сколько? Да я бы ей больше двадцати не дал, — ошарашенно ответил я. Но чародейка подошла уже достаточно близко, чтобы обратиться теперь уже к ней: — Дон Контрерас к вашим услугам, прекрасная донна. Чему обязан счастьем лицезреть вас?

Я даже попытался имитировать реверанс, для чего гитара оказалась очень кстати, поскольку замаскировала мое неумение и отвлекла внимание на себя. Мотыляющаяся красная тряпка никого не оставит равнодушным, даже быка. Чародейка быком не была, но на бант отвлеклась и ответила с небольшим опозданием, присев в коротком недолгом реверансе.

— Сильвия Ортис де Сарате, — представилась и она. — Захотелось познакомиться с коллегой, который не успел приехать, а уже прославился в нашем скромном городке.

— Сразу обозначь, что ты только ученик. — Шарик переступил по мне лапами, чтобы я точно обратил внимание на его слова. — Иначе впутывать будут в то, к чему ты не готов.

— До коллеги мне еще далеко. Пока я всего лишь ученик.

— Чей же?

— Не вздумай даже имя назвать, — прошипел Шарик. — Ты — позор для дона Леона. И представляясь учеником Мурильо, ты не просто привлекаешь к нам ненужное внимание, ты создаешь опасность для нашей жизни.

Лупил он словами как из пулемета. Честно говоря, на репутацию дона Леона мне было все равно, но на нашу безопасность плевать не стоило.

— К сожалению, мой наставник умер, и я не уверен, что не опозорю его имя никчемным учеником.

— Скромность была бы похвальной, если бы вы так бессовестно не преуменьшали свои возможности, дон Контрерас.

Шарик заволновался и прошипел:

— Сейчас ты должен разрешить ей обращаться к тебе по имени.

— Для вас я Алехандро, прекраснейшая.