Почтовая тройка быстро мчала легонькую таратайку. Из-под копыт разгорячившихся коней летел брызгами щебень и мелкая каменная пыль, но ямщик, наклонившись с облучка, еще погонял и покрикивал. За ямщиком виднелась фигура в форменной фуражке с кокардой и штатском пальто. Хотя на ухабистой дороге таратайку то и дело трясло и подкидывало самым жестоким образом, но господин с кокардой не обращал на это ни малейшего внимания. Он тоже перегнулся, стоя, через облучок и, по-видимому, тщательно следил за каждым движением каждой лошади, контролируя их и следя, чтобы ни одна не отставала. По временам он указывал ямщику, какую, по его мнению, следует подхлестнуть, иногда даже брал у него кнут и старательно, хоть и неумело, подхлестывал сам. От этого занятия, поглощавшего все его внимание, он изредка только отрывался, чтобы взглянуть на часы.

Василий Иванович все время, пока тройка неслась в гору, хохотал, как сумасшедший; но когда колокольчик, забившись отчаянно перед самым крыльцом, вдруг смолк, смотритель сидел уже на кушетке и, как ни в чем не бывало, курил свою сигару.

Несколько секунд со двора слышно было только, как дышат усталые лошади. Но вдруг наша дверь отворилась, и в комнату вбежал новоприезжий. Это был господин лет тридцати пяти, небольшого роста, с несоразмерно большой головой. Широкое лицо, с выдававшимися несколько скулами, прямыми бровями, слегка вздернутым носом и тонко очерченными губами, было почти прямоугольно и дышало своеобразною энергией. Большие серые глаза смотрели в упор. Вообще, физиономия Проскурова на первый взгляд поражала серьезностью выражения, но впечатление это, после нескольких мгновений, как-то стиралось. Аккуратные чиновничьи "котлетки", обрамлявшие гладко выбритые щеки, пробор на подбородке, какая-то странная торопливость движений тотчас же примешивали к первому впечатлению комизм, который только усиливался от контрастов, совмещавшихся в этой своеобразной фигуре.

Войдя в комнату, Проскуров сначала на мгновение остановился, потом быстро окинул ее взглядом и, увидев Василия Ивановича, тотчас же устремился к нему.

– - Господин смотритель!.. Василий Иванович, голубчик... лошадей!.. Лошадей мне, милостивый государь, ради бога, поскорее!

Василий Иванович, развалясь на кушетке, хранил холодно-дипломатический вид.

– - Не могу-с... Да вам, кажется, почтовых и не полагается, а земские нужны под заседателя, -- он скоро будет.

Проскуров сначала горестно изумился, потом вдруг вспыхнул.

– - Что вы, что вы это? Ведь я прибыл раньше. Нет, по-звольте-с... Во-первых, ошибаетесь и насчет почтовых: у меня на всякий случай подорожная... Но, кроме того, на законном основании...

Но Василий Иванович уже смеялся,

– - А, чорт возьми! Вечно вы с вашими шутками, а мне некогда!
– досадливо сказал Проскуров, очевидно не в первый раз попадавший в эту ловушку.
– - Скорее, бога ради, у меня тут дело!

– - Знаю, убийство...

– - Да вы почему знаете?
– - встревожился Проскуров.

– - Почему знаете!
– - передразнил смотритель.
– - Да ведь заседатель-то уж там. От него слышал.

– - Э, врете вы опять, -- просиял Проскуров, -- они-то еще и ухом не повели, а уж у моих, знаете ли, и виновный, то есть собственно... правильнее сказать -- подозреваемый, в руках. Это, батюшка, такое дельце выйдет... громчайшее!.. Вот вы посмотрите, как я их тут всех ковырну!

– - Ну, уж вы-то ковырнете! Смотрите, не ковырнули бы вас. Проскуров вдруг встрепенулся. Во дворе забрякали колокольцы.

– - Василий Иванович, -- заговорил он вдруг каким-то заискивающим тоном, -- там, я слышу, запрягают. Это мне, что ли?

При этом он схватил смотрителя за руку и бросил тревожный взгляд в мою сторону.

– - Ну, вам, вам... успокойтесь! Да что у вас там в самом-то деле?

– - Убийство, батюшка! Опять убийство... Да еще какое! С явными признаками деятельности известной вам шайки. У меня тут нити. Если не ошибаюсь, тут несколько таких хвостиков прищемить можно... Ах, ради бога, поскорее!..

– - Сейчас. Да где же это случилось?

– - Все в этом же логу проклятом. Взорвать бы это место порохом, право! Ямщика убили...

– - Что такое? Уж не ограбление ли почты?

– - Э, нет, "вольного".

– - "Убивца"?
– - вскрикнул я, пораженный внезапною догадкой.

Проскуров обернулся ко мне и впился в мое лицо своими большими глазами.

– - Д-действительно-с... убитого так звали. А позвольте спросить: почему это вас так интересует?

– - Гм...
– - промычал Василий Иванович, и в глазах его забегали веселые огоньки.
– - Допросите-ка его, хорошенько допросите!

– - Я встречался с ним ранее.

– - Та-ак-с!..
– - протянул Василий Иванович, -- встре-ча-лись... А не было ли у вас вражды или соперничества, не ожидали ли по покойном наследства?

– - Да ну вас, с вашими шутками! Что за несносный человек!
– - досадливо отмахнулся опять Проскуров и обратился ко мне.

– - Извините, милостивый государь, собственно я вовсе не имел в виду привлекать вас к делу, но вы понимаете... интересы, так сказать...

– - Правосудия и законности, -- ввернул опять неисправимый смотритель.