— …Я намерен огласить показания восьми свидетелей, — говорил коронер своим ровным голосом консультанта. — Показания месье Кловиса Панабьера (местный фермер), французского жандарма, который был на месте происшествия, представителей «скорой помощи» и пожарной службы, доктора Роже Жильбера (патологоанатома), доктора Антонии Хант, Патрика МакМаллана и Нериссы Пасмор. Против этого никто не возражает?

Рядом с ним дернулась Дебра. Казалось, ей было неуютно в роли пассивного наблюдателя.

— Хорошо, — сказал коронер, — скользнув по ней подозрительным взглядом. — Тогда мы можем начать с Патрика МакМаллана.

Патрик поднялся, и пристав показала ему, как давать клятву. По крайней мере, это было так же, как показывают по телевидению. И он испытал облегчение, услышав, что его голос не дрожит, когда он читал слова на карточке. Но его смущала клятва Всемогущему Богу — он в Бога не верил. Вернее, сомневался в Его существовании. Он воспринимал это как ложь, и это вызывало смутное ощущение дурного начала.

Коронер зачитал имя Патрика и его адрес в Оксфорде. Патрик подтвердил, что все правильно.

— Итак, — сказал коронер, — прежде чем мы приступим к делу, я хотел бы прояснить ряд технических вопросов. Насколько я понимаю, мистер МакМаллан, вас не было, когда требовалось написать дополнительное заявление, с 29 сентября по 12 октября. Не могли бы вы объяснить — почему?

Вопрос застал Патрика врасплох. Ему казалось, что он уже объяснил это британской полиции. Разве они не передали?

— Ох… да, сэр. Я пытался попасть домой. В смысле, назад, в Оксфорд.

Коронер поднял свои густые брови в ожидании подробностей.

— Я опоздал на свой рейс. Я добирался дольше чем предполагал.

— И понадобилось две недели, чтобы улететь другим рейсом?

— Нет, сэр. — Черт, какой этот парень дотошный! Патрик надеялся, что никто не будет докапываться до этого. — Я не мог улететь другим рейсом, потому что у меня совсем не было денег. Я работал в Тулузе, на стройке, до тех пор, пока не заработал сумму, достаточную для парома. Остаток пути я добирался автостопом.

Густые брови поднялись еще выше. Возможно, коронер не понимал, что такое автостоп.

Патрик начал объяснять.

— То есть… я поднимал…

— Да, да, — прервал его коронер с тенью улыбки, — мне знаком этот термин.

Патрик заметил, как Дебра и Джулиан в ужасе качают головами. Если бы мы только знали! Мы снабдили бы бедного парня деньгами! Господи, он мог бы уехать с нами! Что было бы любезно, но объяснить это Пасморам…

— Хорошо, с этим, кажется, все в порядке, — произнес коронер ровно. — Теперь пора обратиться к вопросу об идентификации. Не думаю, что это надолго задержит нас, но я просто обязан задать пару вопросов, поскольку экспертизы зубов недостаточно. Как я понял, мистер МакМаллан, вы видели, как джип падает с утеса?

— Да, сэр.

— Далее. Вы кинулись вниз по дороге, чтобы убедиться, что с доктором Хант все в порядке, затем спустились по узкой и чрезвычайно крутой тропинке, чтобы добраться до джипа. Там вы сделали попытку спасти умершего, но были отброшены назад жаром, который нанес вам ущерб. — Его глаза скользнули по забинтованной руке Патрика. — Это точное изложение того, что произошло?

Точное изложение? Патрик с трудом следовал за отчетом коронера. Слова этого человека были настолько оторваны от его собственного опыта, что отчет, казалось, был на сербско-хорватском и требовал синхронного перевода.

На самом деле его память была как коллаж разрозненных впечатлений: джип, летящий в ущелье; белые листы, порхающие на фоне свинцово-серого неба. Потом — ничего, пока он не достиг дна ущелья. Хруст разбитого стекла под ногами. Клубящийся черный дым и желтое пламя. Искореженный металл и темные липкие ручейки плавящегося плексиглаза. И запах.

Джип ударился о камни своей задней частью и сложился в гармошку. Крушение из мультфильма, прямо «Том и Джерри».

Он помнил, как взялся за ручку двери, а потом волна жара действительно отбросила его на камни.

Затем на какой-то момент языки пламени расступились под ветром, и перед глазами мелькнула картина, которую ему никогда не забыть: что-то черное и лоснящееся, сидящее за рулем.

Это видение отпечаталось на его сетчатке. Оно вставало перед ним каждый раз, когда он закрывал глаза. Он видел его во сне. Видел и сейчас. «Это точное изложение того, что произошло?»

Все ждали его ответа.

— Да, сэр, — сказал он наконец. — Так все и было.

Коронер кивнул.

Кажется, я получил десять из десяти, кисло подумал Патрик, начиная недолюбливать этого человека — недолюбливать всего лишь на том основании, что он был таким дотошным и, видимо, получал удовольствие от своей ужасной работы.