Демидов накрыл рацию вместе с Женей плащ-палаткой, чтобы замаскировать свет от сигнальной лампочки и заглушить писк зуммера. Работать пришлось на ощупь. Но Женя сумела включить и настроить рацию и передать донесение Демидова, в котором сообщалось о том, что брод найти не удалось, поэтому группа направляется на разведку моста и попытается выяснить возможность его захвата. В это время справа от разведчиков раздался звук мотора и в двухстах метрах от них на фоне черного неба возник силуэт двух грузовиков с потушенными фарами. Демидов носком сапога подтолкнул Женю и коротко скомандовал:

— Сворачивайся!

Но Глебов, находившийся у рации в штабе полка, требовал подробностей. Ему хотелось знать, почему не удалось найти брод. Демидов, не отрывая взгляда от грузовиков, шедших параллельно берегу, продиктовал:

— Нет подхода к реке, глубина свыше двух метров.

И снова носком сапога поторопил Женю. Он боялся, что на одном из грузовиков может стоять радиопеленгатор. Если немцы засекут рацию, скрыться негде — впереди чистое поле с редкими кустиками высокой травы, позади — река. Умирать геройской смертью Демидову не хотелось. Он привык выполнять задание и возвращаться живым.

Неделю назад Демидов с Гудковым, Сукачевым и ефрейтором Колывановым ходили в глубокий тыл немцев выяснять, куда пропали их танки. За рекой стояла танковая дивизия, и вдруг она исчезла. Сто пятьдесят «тигров» провалились, как сквозь землю. Их или перебросили на другой участок, или так хорошо замаскировали, что наша авиаразведка не могла обнаружить. Демидов выяснил: танки отправили на другой участок фронта. Разведчики установили это по следам гусениц и по тому, что танкисты оставили после себя в лесу, где маскировались. Задание было выполнено, но когда группа возвращалась домой, напоролась на немецкий патруль. Бой разведчики принимать не стали потому, что никаких шансов выиграть его не было. Решили отойти в лес и там укрыться. Но при отходе тяжелое ранение в бедро получил Колыванов. Демидов больше километра тащил его на себе. Гудков с Сукачевым помочь не могли, они прикрывали отход.

Перевязку Колыванову сделали только тогда, когда оторвались от патруля. Он потерял много крови и постоянно впадал в забытье. До своей передовой было еще четыре километра. Утащить на себе здоровенного мужика на такое расстояние и в мирных условиях было выше человеческих сил. А тут кругом смертельная опасность. Каждую минуту можно было нарваться на автоматную очередь. Это понимал не только Демидов, но и Колыванов. Придя в себя, он прошептал спекшимися губами:

— Оставьте меня. Следующей ночью придете с подкреплением. Если доживу, тогда и унесете.

Сукачев тут же согласился на это. Но Демидов, зыркнув на него сердитыми глазами, зло прошипел:

— А если бы тебя здесь решили оставить, что бы ты сказал?

Сукачев молча взялся за край плащ-палатки, на которой лежал Колыванов, и дальше разведчики понесли его втроем. Перед утром вышли к своим. Колыванов был без единой кровинки в лице, и Алтухов, первым увидевший его, подумал, что он мертв. Но разведчик оказался живучим. В медсанбате пришел в себя и сейчас находится на излечении в госпитале.

Демидов не оставил за линией фронта ни одного своего разведчика. Может, поэтому люди без страха уходили на задание с ним. Разведчики любили своего лейтенанта, и Демидов знал, что может рассчитывать на каждого из них, как на самого себя…

Передний грузовик притормозил, и Демидов, грозно прошипев Жене: «Немедленно сворачивайся!» — сорвал с шеи автомат и направил его ствол в сторону немцев. Больше всего он боялся сейчас быть обнаруженным. Он не мог потерять кого-то из разведчиков и не выполнить задания. Самой неопытной в группе была Женя, поэтому он и опекал ее больше всего. Демидов напряженно ждал развязки, но в это время машина двинулась дальше. Очевидно, шофер просто притормозил у знакомой ямы на полевой дороге.

Женя выключила рацию и сдернула с головы плащ-палатку. Она была в наушниках и не слышала гула машин, поэтому страха не ощущала. Но по нервным жестам Демидова поняла, что где-то рядом подкрадывается опасность. Женя попыталась подняться, но Демидов, положив на ее голову свою тяжелую ладонь, придавил к земле. Сукачев в это время уже смотал антенну и начал запихивать рацию в вещмешок. Из зарослей конского щавеля показался Гудков. Все это время он пристально следил за машинами, готовый прикрыть разведчиков, если немцы пойдут на них.

— Что случилось? — шепотом спросила Женя и только тут услышала гул удаляющейся машины.

Ее словно прострелило электрическим током. Сердце почти остановилось от страха, она почувствовала такую слабость, что не могла пошевелить рукой.

— Все передала? — наклонившись к ней, спросил Демидов.

Женя не смогла ответить, лишь кивнула головой. Он взял ее под локоть и потащил к берегу. И только оказавшись на краю обрыва, с которого виднелась расстилавшаяся внизу светлая полоса воды, она пришла в себя.