– Ну, все-все, господи, Сень, не реви.

– Прости, прости, пожалуйста.

– Да ничего. Дело житейское. И не переживай, я не из болтливых. Так-то, конечно, язык без костей, но где промолчать – знаю.

В общем, я все-таки пережила тот день. И потянулось… Классы, репетиции новых ролей, прогоны. Чтобы вообще не оставалось сил ни на что. Я жила в каком-то странном вакууме, но и в него, впрочем, порой просачивались новости:

– Представляешь, на Маринку хотят повесить покушение на убийство!

– Какого черта за нее так крепко взялись?

– Догадайся!

Потом только я поняла, что во всех Маринкиных бедах коллеги винили меня. Хоть никто всерьез не оправдывал ее поступка, светившее Марине наказание многим казалось несоразмерно жестоким. Ведь от ее рук никто всерьез не пострадал.

А примерно через неделю после Маринкиного задержания меня подкараулила ее мать. Метнулась наперерез как-то неожиданно быстро. Не зная, чего от этой женщины ждать, я пугливо шарахнулась в сторону. Я тогда еще не знала, что за мной приглядывают люди Вершинина. И очень удивилась, когда те материализовались из темноты и стали оттаскивать от меня несчастную женщину. Я была так сбита с толку, что даже не сразу поняла, о чем она меня просит:

– У меня же она одна! Пощадите, пожалуйста! У нее сыночек маленький… Четыре годика. Вадик…

– Что вы? Я тут при чем? – бормотала я, страшно смущенная тем, что пожилая женщина, похоже, на полном серьезе собиралась встать передо мной на колени.

– Пощадите…

– Есения Сергеевна, мы вас подвезем, – вместе с тем распинались мужики.

– Да кто вы вообще такие?

– Охрана.

Я помедлила, переживая острый укол счастья, и нырнула, как просили, в машину. Артур мог и не быть рядом, да… Но как я могла поверить, что он оставит меня одну? Сердце мучительно сжалось, выплескивая из раны новую порцию крови. Я коснулась стекла пальцами…

– Надо помочь этой женщине, – прошептала я.

– Не в наших полномочиях.

Глава 23.3

Ну да. Это же просто охрана. Всю дорогу домой я ломала голову над тем, как мне поступить в этой ситуации. Позвонить Артуру напрямую я не могла, мы договорились, что так нам будет легче, поэтому, в конце концов, я нерешительно набрала… Славу. Того, конечно, мой звонок здорово насторожил. Особенно когда я попросила его о встрече. Примчался ко мне тем же вечером – я жила в крохотной съемной однушке.

– Проходи. Чай, кофе?

– Ну, давай кофе.

Я вымыла руки и, пока варила кофе, ввела Славку в курс дела.

– То есть ты хочешь, чтобы эту тварь отпустили?

– Нет. Я хочу, чтобы на нее не спускали всех собак, потому что она перешла дорогу не тому человеку.

– Почему не позвонила Верху?

– Потому что не хочу лезть в глаза, – я сделала глоток и решительно встретила изучающий Славкин взгляд.

– И отступных никаких не попросила, – задумчиво прокомментировал он, разглядывая теперь уж мою скромную кухню. – Что с тобой не так, малявка?

– Все так, – хмыкнула я и добавила: – Более того, ты, Слав, практически во мне не ошибся. Выдыхай.

– Да я и не напрягался.

Ага. Как же… Да он с таким уморительным выражением лица пытался угадать, где в моем отношении просчитался, что на это невозможно было смотреть без смеха. Что-то явно не сходилось в его голове в сухом остатке. А он к такому не привык.

– Мне ничего не нужно, Слав. Так что ты мне скажешь по поводу Марины?

– Скажу, что ты будешь дурой, если спустишь ей все.

– Она лишилась своей мечты, это гораздо хуже, чем лишиться свободы. К тому же у нее мать старенькая. И сын.

– Типа, благородная? – хмыкнул Славка, задумчиво проведя по щеке заскорузлой лапой.

– Нет. Но я учусь. Чтобы ему соответствовать…

На глазах помимо воли выступили слезы. Я отвернулась к окну, чтобы Слава их не заметил, и поднесла к губам чашку.

– И как движется процесс?

– Со скрипом. Но у меня есть еще время, чтобы приблизиться к идеалу.

Слава крякнул что-то невнятное. Посидел еще немного и засобирался домой. А я весь вечер потом думала о том, что ему сказала. И чем больше думала, тем сильней убеждалась, что мне на самом деле нужен был этот урок. Будто с глаз спала пелена… И так страшно за себя стало, так стыдно за собственную легкомысленность. Какую-то чудовищную инфантильность и невнимательность к единственному моему мужчине. Еле уснула. Потом еле проснулась. Опоздала на класс. Впопыхах забыла отключить звук на телефоне, и тот зазвонил в самый неподходящий момент. Подбежала к рюкзаку, чтобы выключить, но увидев имя абонента – передумала.

– Да, Слав… – настороженно бросила в трубку.

– Звоню предупредить, что твою протеже сегодня выпустили. Осторожней там давай.

– Ага! – растерялась я. – Спасибо.

И с тех пор как-то так повелось, что мы со Славкой стали общаться. С перерывами, потому что у нас начались большие гастроли по странам Азии и Австралии, но все же. Так тесно, как с ним, я общалась разве что только с Русланом. Но когда меня сжирала тоска, когда страх сорваться и наломать дров становился едва ли непреодолимым, я шла к Славке. Иногда мы по два часа висели с ним на телефоне, иногда не созванивались неделями. Он одним из первых поздравил меня, когда обо мне стали писать в мировой прессе. Он был тем, в кого я ревела, когда узнала, что у Кати начались роды.