— Пчхи! — Мирослава согнулась в три погибели от собственного чихания и шмыгнула носом. — Как же, оздоровимся…

Яромир ухмыльнулся, заметив ее бурчание, и Астра, такая же закутанная в платок до самых глаз, схватила Мирославу под руку, пытаясь согреться.

— Ничего, ледяная вода, наполненная силами всего мироздания, тебя оздоровит, — Полоцкий не скрывал своего хорошего настроения, а подруга посмотрела на него, прищурившись из-под покрытых инеем ресниц.

— Чур, ты первый ныряешь!

— Не могу, — он легко пожал плечами, и к ним сразу же развернулся шедший впереди Вершинин, улыбающийся во весь рот.

— Я первый, Морозыч!

— Да ради Ярилы! — сдаваясь, выставила вперед руки в варежках Мирослава.

Вскоре они подошли к оборудованной проруби, где находилась заведующая общиной ярилы Ирина Александровна с еще парой преподавателей. Она, распустив свою черную косу, стояла в одной белой рубахе и, казалось, совсем не чувствовала студеный холод.

Взгляд ее был прямым, а дыхание ровным. Рядом стоял, укутанный в овчинный огромный тулуп, Велеслав Трофимович Горынов, их преподаватель по Превращениям. И Константин Петрович Афанасьев, преподающий Славянскую мифологию и дополнительный курс по истории. На нем также был тулуп, но пуговицы на нем застегнуты не были.

— Добрый вечер, яриловцы! — поздоровалась с первогодками заведующая.

У проруби собрались все четыре группы учеников первого года обучения. Почти все ежились и уже стучали зубами. Вокруг горели высокие костры, но они ни сколько не согревали. Лишь их пламя играло оранжевым светом на лицах юных ведьмагов, что толпились в волнении у купелей. Предночное безмолвие прерывалось негромкими голосами и шумом январского ветра.

— Думаю, вы уже знаете, какую важность для нас имеет этот обряд, поэтому не будем тянуть! Окунаемся, главное при этом стараться не думать ни о чем плохом, освободить себя от негатива! Затем тут же одеваемся и идем к теплой палатке, она стоит справа! Греемся, сушимся и без промедления возвращаемся в Подгорье! Классруки и старосты, не теряйте учеников, прошу вас!

Последняя фраза была сказана так, будто такое уже было, и ей не хотелось заниматься таким пустяком снова. Развернувшись, заведующая, даже не морщась, прыгнула в воду. Подол ее рубахи всплыл, постепенно утопая за своей владелицей. Мирослава интуитивно задержала дыхание, и когда она уже досчитала до тридцати семи, резко повернулась к Яромиру, который тоже был напряжен. Он посмотрел черными глазами на девочку и снова перевел взгляд на прорубь, кивая в ту сторону.

С громким всплеском Поднебесная вынырнула, поднялась по деревянной лесенке и спокойно приняла теплый платок, один край которого спускался до самого пола. Ее губы слегка посинели и задрожали. Она прошла в теплую палатку, и вереница учеников выстроилась в очередь. Оказалось, что прорубь была не единственной, поэтому ждать долго не приходилось.

Для каждой общины была своя оборудованная деревянным помостом прорубь, и Вершинин, схватив Яромира, потащил его к той, которая была отведена их группе. Полоцкий же за собой повел и Мирославу, не желая терять ее из виду. Следом пошли и Астра с Иванной, держась под руки и стуча зубами от холода.

Скинув тулуп и передав его Рогнеде Юлиевне, как и все стоявшей в длинной рубахе под теплым овечьим тулупом, Никита, перекрестившись по привычке, прыгнул в ледяную воду. Вынырнул парень спустя четырнадцать секунд, от чего Мирослава с облегчением вдохнула обжигающе морозный воздух, задержанный интуитивно вместе с ним. Яромир в свою очередь уже тоже разделся. Если на девушках были только длинные рубахи, то парни были одеты в длинные рубахи и портки, которые неприятно прилипали и быстро коченели на морозе после того, как нырнувший вылезал из воды.

— О-о-о, вот это да, — стуча челюстями и не попадая зуб на зуб, улыбался Никита и натягивал свой тулуп.

Полоцкий, передав одежду Мирославе, пару секунд просто постоял перед прорубью с закрытыми глазами, потер рукой оберег с изображением волка, висевшего на груди. Там же висели еще несколько, которые подруга разглядеть внимательней постеснялась. Неприлично было пялиться на полураздетого отпрыска и наследника императорского престола. Казалось, что губы парня еле двигались, что-то шепча, а затем он прыгнул в воду.

Одна.

Две.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Семь.

Восемь.

Девять.

Десять.

Одиннадцать.

Двенадцать.

Тринадцать.

Четырнадцать.

Пятнадцать.

Шестнадцать.

Мирослава подошла ближе к проруби, пытаясь что-то увидеть в черной от темноты, настигшей округу, речной воде. Она повернулась к Афанасьеву, но тот стоял с ничего не выражающим лицом, лишь острый кончик его носа краснел на бледном лице.

Бульк.

На поверхности воды показался Яромир, его волнистые черные волосы облепили лицо, и он мотнул головой, скидывая кудри с глаз.

— Твоя очередь, — стараясь говорить ровно, произнес парень, поднимаясь на помост. Он забрал свой тулуп у испуганной подруги и потянул за ее рукав.

— Ты долго! — выйдя из оцепенения, прошипела Мирослава, но тут же стала стягивать с себя одежду.

— Мы тебя ждем, — сказала Астра Мирославе и выхватила тулуп и платок из рук Яромира. Она сделала такое лицо, выпучив глаза и поджав губы, будто пыталась ему что-то сказать, но парень лишь больше свел черные брови к переносице.