— Мудро, — кивнул парень и чуть нахмурился. — Вот поэтому и не хочу жениться. Особенно по договору. Сплошная фикция. Видел я пару раз такие парочки на светских раутах. Очень нелепо выглядит, когда на людях они идеальные супруги, но все-то знают, что дома они грызутся, как кошка с собакой.

Мирослава хихикнула.

— Слушай, а может, сведем Вершинина и Мирскую? Как я сегодня имела честь увидеть, он умеет поставить ее на место, а ей, по-моему, такое и надо?

— Офигенный план, Морозыч, надежный, едрить-колотить, как советский холодильник, — в палату вошел Никита, изображая обиженного и падая третьим на небольшую кровать. Видимо, ему тоже надоело ждать, и он решил навестить друга. — Значится, вы будете всю жизнь летать свободными птицами, а я содержи истеричку Софочку и оплачивай себе психотерапевта?! Вот это друзья! Может, лучше сразу в петлю?

Ребята прыснули со смеху, представив себе эту картину. Вершинин отлично разбирался как в магическом, так и в немагическом мире, поэтому очень грамотно использовал некоторую терминологию из обоих миров, успешно ее совмещая в одном предложении.

— А что же, не нравится тебе София? — спросил Яромир, отодвинув развалившегося Вершина подальше и отвоевывая свое место.

— Красива и достаточно умна, согласен! — загибал пальцы Никита. — Но ее подобострастное отношение к одному моему другу не скрепит наши с ней семейный узы, увы!

— Может, она так влюбится в тебя, что и про меня наконец забудет, — поняв, что речь о нем, ответил Яромир.

— Не, брат, не впутывай меня в свои шашни! Я буду верным другом и всегда подставлю тебе плечо, но не отдавайте, княже, меня на съедение гиенам, — сложил в умоляющему жесте руки Вершинин, за что получил подушкой по лицу.

— Шут, — усмехнулся Полоцкий и глянул на улыбающуюся Мирославу. Ямочка на ее правой щеке сейчас была отчетливо видна.

Нет, она точно выйдет замуж. За такой, как она, очередь будет стоять. Магическое общество, на его юный и неопытный взгляд, устало от воспитанных по всем канонам барышень, раболепно смотрящих в рот каждому, кто имеет титул и власть.

— Молодые люди, на выход! — показалась в дверях Валентина Петровна. — Втроем!

Полоцкий, через минуту тебя здесь увижу, оставлю до утра!

Ребята дружной гурьбой подскочили с постели. Яромир переоделся за ширмой под громогласное завывание Вершинина: «Чего я там у тебя не видел!».

Когда все вышли из школьного госпиталя и направились в столовую, уже на подходе девочка чертыхнулась:

— Забыла сказать, — посмотрела она на Яромира, — на ближайшие несколько недель у нас отработка на кухне. И заведующая как-то узнала про фею-крестную.

Полоцкий скривился.

— А я-то тут причем? — завозмущался парень, забыв, что фея была его идеей. — Девчонки, вы сущее зло на этой земле…

— Поэтому ты и не женишься, — напомнил ему Никита, хлопая друга по спине. — Ты бы побольше налегал на еду, исхудал весь.

Яромир дернул плечами, сталкивая с себя его руки.

— А что ты хотел, за тебя Мирослава всем морды бьет, а ты в сторонке стоять будешь? Э, нет, брат, придется за такие привилегии посуду драить, — изливался сарказмом не замолкающий Вершинин.

— Эти морды просто сами так и просятся, чтобы по ним заехали. — отмахнулась Мирослава, заходя в столовую.

— У, какая бойкая, — громко зашептал Никита Яромиру, — я ее иногда боюсь, как ты с ней ладишь?

Полоцкий покачал головой, хитро ухмыляясь.

— Вершинин, ты мои нервы проверяешь что ли? — спросила девочка, поворачиваясь к одногруппнику. — А то смотри, и твоя наглая морда попросит меня о помощи к исцелению!

— Боюсь-боюсь, — поднял он руки и, чуть ускорившись, обогнал Миру, выдвигая ей стул и приглашающим жестом прося ее присесть.

— Клоун, — засмеялась Мирослава.

На ужин скатерть-самобранка подала жареную картошку с золотистой корочкой и лесными грибами. Мирослава схватила маленький слабосоленый огурчик, с громким хрустом и аппетитом его откусив.

Поставив локти на стол, она с удовольствием жевала корнишон, наблюдая, как Яромир положил салфетку на колени и, держа локти на весу, пользовался вилкой и ножом. Пижон. Однако она была рада видеть друга рядом, пускай тот еще выглядел не до конца выздоровевшим.

— Добрый вечер, — раздался голос сбоку, от которого Мирослава подавилась ужином и закашлялась. Иванна постучала по спине одногруппнице, чтобы освободить ей дыхание, Полоцкий подорвался с места, Никита удержал Астру, норовившую свалиться со стула.

— Какого черта?! — от природы бледный Яромир стал совершенно белым как бумага «Снегурочка» для принтера.

Иван Третьяков стоял перед ними, как ни в чем не бывало. Живой. И, кажется, невредимый. Мирослава, у которой от сильного удушья по лицу текли слезы, во все глаза уставилась на того, кого они уже похоронили.