Чем дальше, тем меньше похоже на сказку и все больше на быль. Впрочем, скальды всегда были горазды из любой драки песнь сложить. Почему б и тут не выкружить покрасивше?

— Поначалу Дагана, так зовут ту деву, охраняла Хотевита, но ей скоро скучно стало, попросилась она на волю: на чудищ поохотиться или с людьми сразиться. Не перечил ей Хотевит, понимал, что хоть лицо и тело у Даганы девичье, но душа воина. Стала Дагана с хёвдингом Велигородским в походы ходить. Злился Хотевит, страдал, а потом напросился вместе с ней. А поехали они одно дикое племя замирять. И хотя всего пять истоков было у Хотевита, показал он все-таки свою удаль, покорил сердце красавицы храбростью и отвагой. Тогда Дагана согласилась пойти за него замуж.

1 Раудборг — в пер с древнескандинавского — красный город.

2 Златоград, то же что и Гульборг у нордов — золотой город. Аналог Константинополя или Царьграда в мире Саги.

3 Жир — первоначальное значение слова — нажитое, изобилие, богатство. «Не до жиру, быть бы живу» — не до имущества и вещей, главное живым остаться.

Когда все поели, я отправил Трудюра и Свистуна к Игулю, пусть приглядят за ушлым торговцем да возьмут с него остаток платы. Заодно уберу шурина подальше от хозяйских дочек, а умудренный зимами и опытом Свистун удержит его от дури молодецкой. Часть ульверов оставил дома, чтоб обустроили наш угол, подобрали место под груз и придумали, как его запереть понадежнее. Сам же отправился на пристань, захватив Эгиля и Синезуба на смену стражам на «Соколе», Тулле и Вепрь напросились пойти вместе с нами. Вепрь беспокоился об Альрике, да и помощь Тулле в грядущем разговоре была не лишней.

Дом валландского бога стоял неподалеку, всего через два двора от нашего. И при свете солнца он выделялся даже среди двухярусных домов живичей. Высокий, узкий, наверху тоненькая башенка, из которой торчит палка, а на палке… Мне поначалу показалось, будто там просто круг, как у сарапов, но приглядевшись, я разглядел тоненькие дуги сверху и снизу круга. Глаз. Знак валландского бога — обычный глаз? Нет, не обычный. Стоило только приблизится к темплю, как у меня по спине пробежал холодок. Глаз смотрел прямо на нас, и хоть я не видел лица их бога, но ощущал его недовольство. Он будто сердился и вопрошал о чем-то.

Синезуб схватился за топорик, висящий на его шее, Эгиль поежился, но сделал вид, что ничего не заметил. А Тулле рассмеялся.

— Хитры валланды, — пояснил он. — Глянь, они пробили в круге дырку так, чтоб солнечные лучи проходили через нее. От того и чудится чужой взгляд. Но бога я их не слышу, нет его на Раудборгской земле.

— А ты видишь нити богов? — спросил я.

— Даже истинным жрецам Мамира неведомы тропы богов. Как ни был бы силен Ворон, он не видит грядущего богов. Как ни искусен Эмануэль, он не слышит поступь богов в прошедшем. И я тоже не могу видеть их думы и чаяния. Мы слишком слабы.

— Тогда набирай скорее руны, — проворчал я. — Чего ж на друлингах не поднялся?

— Вот станешь хельтом, тогда я постараюсь, — улыбнулся друг. — Весь хирд тебя ждет.

Я нахмурился, глянул на Эгиля и Вепря, но те отмахнулись, мол, никто меня не ждет, все хотят шагнуть выше.

Пристань снова кипела жизнью. Крики, споры, смех, ругань слышались со всех сторон, смешиваясь со скрипом дерева, плеском воды и птичьими пронзительными голосами. С толстопузого корабля стаскивали крупного медведя, удерживая за цепи с разных сторон. Медведь рычал, мотал лобастой головой, упирался и не хотел ступать на узкие сходни. Видно было, что зверь не дикий, просто испугался плавания, шума и непонятных запахов. Были бы на том корабле хотя бы хускарлы, вмиг бы сладили, а силы двух и трехрунных не хватало.

Синезуб хохотал, глядя на жалкие потуги живичей стащить зверя на землю, Эгиль давай кричать, он подбадривал и людей, и медведя сразу.

— Тащи-тащи его! Еще чуток, и он шагнет! Рыбу ему дайте! Соленую! Тогда он сам в реку прыгнет. А ты не сдавайся! Дерни посильнее, чтоб они полетели в разные стороны.

Да и вокруг нас столпились ротозеи, которым лишь бы потешиться! Тоже кричали что-то, сильнее пугая зверя. Я бы прошел мимо, да только «Сокол» стоял как раз за ними. Городские дружинники не спешили на подмогу, смеялись вместе с другими.

Я уже хотел подойти к тем корабельщикам и стащить упрямца, как вдруг с нашего корабля метнулась тень. Миг, медведь жалобно рыкнул и повалился замертво. Перед ним стоял Альрик с окровавленной по локоть рукой. Он посмотрел на густые капли, стекающие с пальцев, и слизнул кровь. Короткая тишина прервалась тоненьким женским визгом, и крики нахлынули с новой силой. Те, кто держал медведя, растерянно переводили взгляд с мертвого зверя на живого.

Сквозь толпу прорвался живич в пестрой рубахе, сшитой из лоскутов, добежал до медведя и едва не разрыдался. Схватил Альрика за грудки и что-то заорал на живом.

Я толкнулся вперед, оторвал руки пестрого живича и оттеснил назад так, чтоб встать между Альриком и ним. Тулле скользнул за мной, обхватил голову Беззащитного ладонями и забормотал. А тут уже и дружинники подоспели. С «Сокола» подошел Простодушный, а Вепрь с Эгилем перегородили дорогу зевакам, чтоб не вмешивались. Даже несколько всадников, что проезжали мимо, остановили коней. Видать, им тоже любопытно было глянуть, что тут творится.

Живич рвал рубаху на груди, жалостно восклицал что-то, обращаясь не к нам, а к глазеющей толпе. Главный дружинник тоже напирал, спрашивал меня и парней, но я не понимал ни слова