Я выхватил свой кусок и изломал его на мелкие кусочки.

— Не о том речь. Если это не Хотевитовы слова? Что, если это кто-то другой сказал? Кто угодно может бересту изрисовать.

— Мы уже говорили о том. А кому это надо? Жирные могли бы тебя и во дворе убить. Несколько стрел с крыши, и готово!

— Воевода?

— Ты же сам сказывал, что он уехал с Вечевой стороны. И ему тоже незачем отправлять тебя к этой деревне и два дня ждать чего-то. Давно бы уже привел хирд и поймал нас.

Наверное, Рысь прав. Сам Хотевит и даром не нужен, я бы давно вернулся к ульверам, если не обещание вернуть добро, пусть и выцарапанное на бересте. Хотя веры в начертанное слово больше не было. Хотевит давеча тоже говорил, что по той коже его род должен заплатить мне сполна. И где мое серебро?

Время от времени один из нас прохаживался по округе, чтоб проверить, не затерялся ли где живичский купец, не пробегают ли рядом живичские воины. Тихо. В деревне тоже ничего подозрительного не видать, всё как у нас: трудится народ, горбатится на земле, ловит рыбу. Девки смеются над парнями, парни красуются перед девками, бабы стирают да одним глазком приглядывают за босоногой мелюзгой. И тут, в деревне, в сапогах никто не выхаживал, больше босиком или в плетеной обувке.

Лишь к ночи я почуял неподалеку шестирунного. Рысь спрятал руны, чтоб не заметили, пошел проверить, вернулся с Хотевитом и сразу ушел обратно в лес, чтоб глянуть, не привел ли наш курчавый живич кого-то еще. Купец обрадовался, завидев меня, видать, Леофсуна он не так крепко запомнил, а вот я напротив опечалился, так как при нем не было ни сундука, ни тяжелой мошны, лишь легкий плетеный короб за спиной. Ни в жизни не поверю, что там лежит всё наше серебро. Хотя чего это я прежде времени беспокоюсь? Вдруг он золотом отдаст?

— Кай! — воскликнул Хотевит и затарахтел на живом.

В его речи часто мелькало имя Дагны, но пусть сожрет меня Бездна, если я понимал, что он лопочет. Впрочем, мои познания в его языке тоже невелики. Не кричать же «С Альдоги мы!»

— Где серебро? Плата где? — спросил я и ткнул пальцем в кожу с его словами. — Никакой Дагны, пока не увижу платы.

Он закивал, полез в короб и вытащил… Нет, не огромный кусок золота, не кошель с серебром, не литой браслет и не толстую цепь. Он вытащил еще один отрез тонкой беленой кожи.

Я невольно зарычал, прыгнул к Хотевиту и впился рукой в его горло.

— Снова несказанные слова? Снова какие-то хитрости? Сколько еще будешь меня дурить? Что ты говорил? Что твой род заплатит, даже если сдохнешь! И где мое серебро? Где оно?

Пальцы сжимались сильнее и сильнее, купец выронил кожу, беспомощно замолотил по руке, прохрипел что-то. Мне хотелось сломать его горло и вырвать из тела, но разве это вернет хирду добычу? Хоть душу отведу, любуясь его перепуганной мордой. И вдруг он обмяк и повис в моей хватке.

Помер?

Да быть того не может! Я даже не придушил его толком, дышать он точно мог. Да и разве хускарл свалится от такой малости? Точно! Хускарл! Я все еще чуял его руны. Хотевит будто уснул. Я выпустил его, и он полег к моим ногам.

— Что, уложил купца? — спросил Рысь, выныривая из лесных сумерек. — Никого вроде нет, но лучше бы убраться подальше, пока ночь не настала.

— Он не принес серебра.

— Да и в Бездну! — отмахнулся Леофсун. — Неужто мы еще не добудем?

— Добудем, но там будет уже другое серебро. Да и с чего бы мне что-то дарить Жирным? Ты бы видел их сытые рожи!

— Увидел бы, коли б ты с моста не спихнул.

Хотевит вдруг зашевелился, открыл глаза, ощупал шею, потом неуверенно поднялся на ноги и, углядев бесполезный кусок беленой кожи, бросился к нему.

— Нет, Кай, нет! Серебро! — он тряс кожей перед моим лицом, будто оттуда должны посыпаться богатства.

— Пошел прочь! Возвращайся в свой Раудборг. Или как там вы его называете? В Велигород. Серебро нет? Дагна тоже нет!

Купец сорвал с пояса мошну и сунул мне в руки, потом снял браслеты и цепь, вытащил из короба мешочек и тоже отдал. Я проверил. В мошне набиралась едва ли марка серебра, при том не кусками металла или лома, а в виде плоских кругляшей. У нас на Северных островах такие тоже ходили, но были не в чести, так как серебра зачастую в них было не так уж много. Браслеты и цепь тянули еще на полмарки. Из мешочка я вынул узорное колечко из золота, но там едва ли на эрторг(1) набиралось.

— Кажись, он кольцо Дагне нес, — сказал Рысь, разглядев улов. — Может, это утренний дар на свадьбу?

Я посмотрел на свою жалкую добычу, вздохнул и вернул купцу. Забрать всегда успеется.

— Ладно, отойдем от деревни, переночуем, а с утра двинем.

Махнул Хотевиту, и мы отошли глубже в лес.

С утра я пробудил дар, чтобы узнать, как дела у хирда, и с удивлением понял, что один ульвер ходит где-то неподалеку. А вскоре увидел, как Коршун и живич, который не Велебор, выходят из-за деревьев.