Коржиков Виталий Титович
Шрифт:
– Дорогу!– приказал Солнышкин и вскинул руку. Медведи задрали носы. Солнышкин еще раз поднял руку. Медведи принюхались. Он поднял руку в третий раз. В кулаке у него сверкнул сахар, и медведи бегом бросились по трапу. Первый ковылял в настоящих флотских брюках, а второй - в футбольных трусах.– Бегом!– крикнул Солнышкин, как заправский дрессировщик.– Бегом! И медведи подкатились к нему. Все приоткрыли рты, будто им, а не медведям предназначался сахар. Но Солнышкин всунул в медвежьи пасти по куску рафинада и вместе со зверями стал приплясывать на палубе. Даже Челкашкин сказал: - Невероятно, но факт! Солнышкин расплылся в улыбке. Пароход "Даёшь!" шёл курсом к Океанску, на палубе его продолжалось веселье, а сбоку парохода плыл кит. Он косил глазом в сторону судна и, когда видел Перчикова, радостно салютовал, выпуская маленький фонтанчик.
ЖАРКАЯ ПОГОДА НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
День выдался на редкость жаркий. Высоко небе кувыркалось облачко со спасательный круг. Вся команда парохода "Даёшь!" бегала по палубе в трусах. Мохнатый Мишка-2 обалдело вертел от жары головой, тёр лапами брюхо, и Солнышкин отвёл его в душ. Мишка-1 занял своё любимое место на крыле мостика и смотрел из-под лапы вдаль. Приблизительно в это время в своих каютах начали продирать глаза артельщик и Плавали-Знаем. "Апчхи!" - чихнул артельщик. Из носа у него вылетел кусок шпагата. Артельщик испуганно схватился за ключи и, переваливаясь, пошёл в артелку проверять, целы ли продукты. Плавали-Знаем потянулся изо всех сил и так хрустнул пальцами, что ему показалось, будто судно лопнуло пополам. Он, озираясь, поднялся и загромыхал по коридору.– Ну и встряска!– процедил он сквозь зубы.– Чёртов артельщик!– И вдруг остановился. Прямо на него по коридору как ни в чём не бывало шёл Перчиков. Плавали-Знаем протёр правый глаз. Перчиков продолжал идти. Он протёр левый глаз. Перчиков всё шёл.– Привет!– сказал самый настоящий Перчиков и удалился в свою каюту. Плавали-Знаем бешено заскрипел зубами и бросился в рубку. Он высунул в иллюминатор голову и увидел, что судно полным ходом удаляется от острова Камбалы.– Кто посмел?!– кинулся он к Федькину. Но тот невозмутимо держал в руках штурвал.– Кто посмел?– ещё громче закричал Плавали-Знаем. Он выскочил на крыло рубки и схватил за плечо стоявшего перед ним матроса-наблюдателя.– Петькин! Кто посмел?– И тут он заметил, что у Петькина оттопыриваются мохнатые уши. Матрос повернулся, и страшный медвежий нос уткнулся в глаз Плавали-Знаем.– Иа, иа, - заикал от испуга Плавали-Знаем и попятился назад. Мохнатый Петькин сделал шаг вперёд и мигнул страшным медвежьим глазом.– Не надо, - попросил Плавали-Знаем и на четвереньках стал спускаться по трапу.– Проклятая жара!– сказал он, опомнившись.– Всё от неё. Нужно освежиться, и всё пройдёт. Он взял полотенце и решительно направился в душевую. В соседней кабине кто-то ухе плескался и от удовольствия фыркал. Плавали-Знаем открыл душ, намылил голову, побулькал водой в горле и крикнул соседу: - А ну-ка, потри спину! Сосед не обратил внимания.– Ну, ты что, не слышишь? Говорят, потри спину! За переборкой кто-то зашевелился, и Плавали-Знаем выгнулся, как кот на солнце. И тут же на поясницу ему обрушился крепкий шлепок, что-то острое царапнуло по спине.– Эй, полегче нельзя?– крикнул Плавали-Знаем. Он сердито повернул голову и, прикусив язык, шлёпнулся на мокрую палубу. На него снова надвигалась чёрная медвежья морда. Плавали-Знаем застучал зубами, тихо завыл и, весь в мыле, бросился из душевой. Он скатился по последнему трапу, влетел в первую открытую дверь и захлопнул её за собой. Тут же щёлкнул замок, в скважине повернулся ключ, и испуганный Плавали-Знаем почувствовал страшный холод, Он огляделся и с ужасом увидел вокруг себя мороженые бараньи туши. Он попал в морозильник. Артельщик, проверяя его, забыл закрыть дверь. Теперь она захлопнулась. У Плавали-Знаем застучали зубы. Мыло на голове превратилось в лёд. Капитан подпрыгивал, на голове у него звенели льдинки. Наконец он присел и стал примерзать к полу. К счастью капитана, артельщик спустился вниз, чтобы пересчитать бараньи туши. Он отомкнул дверь и с размаху налетел на застывшую скорченную фигуру. Он решил, что это баранья туша, но вдруг услышал голос Плавали-Знаем: - Лом! Тащи лом!– Лом!– заорал изо всех сил артельщик, стараясь сообразить, как Плавали-Знаем очутился в этом месте.– Капитан примёрз к палубе! Давайте доктора! Все бросились к боцману в поисках лома, а в морозильник спустился Челкашкин. Он качнул Плавали-Знаем влево, потом вправо и вытолкнул в коридор: - В изолятор! Растереть спиртом, и двадцать четыре часа отдыха! При этих словах знаменитый капитан дёрнулся и открыл рот.– Что-о?– вылетело оттуда. Он с трудом выпучил глаза из-под заиндевелых ресниц.– Не выйдет! Плавали - знаем! Ещё один такой сон - и по палубе вместо команды забегают бразильские мамонты! И капитан мрачно направился на капитанский мостик.
НЕТ ЛИ ЕЩЁ НЕОБИТАЕМОГО ОСТРОВА?
Солнышкин был возбуждён до предела. Он бегал из каюты на палубу, с палубы в каюту. На корме лежали медведи. В каюте сидел Перчиков.– Слушай, Перчиков, расскажи ещё немного про остров и про кита, упрашивал Солнышкин.– Солнышкин, не могу же я придумывать, - разводил руками Перчиков и поворачивался к стенке. Ему страшно хотелось спать. Солнышкин шёл на палубу. Он так жалел, что не его высадили на острове! Увидеть красноносого дельфина, прокатиться на ките - об этом можно было только мечтать! И он смотрел, не попадётся ли ещё где-нибудь необитаемый остров. Необитаемого острова не было. Тогда Солнышкин бежал к медведям и угощал их сахаром, пока не налетел на сердитого Буруна.– Значит, забавляемся, медведиков кормим! А палубу кто будет драить? Может, они?– спросил ехидно Бурун.– Кто - они?– спросил Солнышкин.– Медведики.– А что?– воскликнул Солнышкин.– Идея! Вёдра и швабру!– крикнул он и бросился расталкивать медведей.– За дело, ребята, за дело, братцы! Бурун удивлённо приоткрыл рот, но Солнышкин прикрикнул: "Вёдра, швабру!" будто боцманом был он, а не Бурун. И старик, как матрос, бросился исполнять приказание. Солнышкин окатил палубу водой, намочил швабры и сунул в лапы медведям.– Так они тебе и пойдут!– сказал Бурун. Пройдя на другой конец палубы, Солнышкин положил на край два куска сахара. Медведи живо повернули головы и потянулись со швабрами вперёд.– Пошли!– сказал Бурун.– Пошли! Ну-ка, кто раньше?– Мишка-2, - сказал Солнышкин.– Нет, Миша-1 проворнее, - ответил Бурун. На палубе начиналось настоящее соревнование. Мишка-2 в футбольных трусах весело подталкивал швабру. Миша-1 был потяжелей и в брюках, но пытался не отставать. Вокруг собралась команда.– Мишка, давай, давай!– взвизгивала Марина.– Тёзка, не подведи!– хохотал Мишкин. До конца оставалось меньше пяти метров. Миша-1 вырвался вперёд. Все были уверены в его победе. Но тут случилась неожиданность: Мишка-2 цапнул Мишу-1 за штаны, тот схватился за них лапами, а его противник в два прыжка подскочил к сахару и схватил оба куска.– Нечестно!– закричали все. Но Мишка-2 проглотил свой кусок рафинада и тут же хрустнул Мишиным. От возмущения тот бросил швабру, брюки с него слетели, и он с рёвом вцепился в затылок мошеннику.
– Солнышкин! Солнышкин!– звала Марина. Но Солнышкин и сам уже смело бросился вперёд. Он вытащил из кармана еще кусок сахара и поднёс его к разъярённому Мишиному носу. Медведь выпустил противника, схватил сахар и заковылял в сторону. Но этим дело не кончилось. Полночи медведи трудились. В наказание Солнышкин заставил их вымыть всю палубу.– Как родненькие!– пообещал Солнышкин. Он достал из кармана два куска сахара. Медведи потянулись к нему и оперлись на швабры. Солнышкин отступил назад, и медведи двинулись за ним. Он сделал ещё шаг, и они, налегая на швабры, пошли дальше. А сзади зажелтела ярко надраенная палуба.– Ого! Как желточек!– всплеснул руками Бурун.– Хоть яичницу жарь! Солнышкин побежал к корме. Медведи со швабрами - за ним. А сзади Бурун приговаривал: - Хоть яичницу жарь! На корме Солнышкин дал мишкам по куску сахара и повернулся к Буруну: - Ну что?– Надо издать приказ!– крикнул Бурун.– Приказ! На каждую палубу по дрессированному медведю!– Это ещё что!– сказал Солнышкин.– Это что! Сейчас они у меня побегут сами!
САМОЕ ВЕРНОЕ "ПЛАВАЛИ - ЗНАЕМ"
Солнышкин, волнуясь, ходил по рубке, а Федькин уговаривал Петькина пустить Солнышкина к штурвалу: - Пусти, Петькин! Человек хочет быть моряком!– Не моё дело, - говорил Петькин. Он стоял на палубе твердо, как глиняная копилка на комоде.– Слушай, Петькин, человек в порту за тебя отстоит вахту!– сказал Федькин. Петькин дважды мигнул.– А точно?– спросил он.– Конечно!– воскликнул Солнышкин и весь засветился от радости.– Ладно, - согласился Петькин. И Солнышкин снова встал за штурвал. Море бросилось к нему навстречу. Солнышкину показалось, что оно само понесло пароход на могучей синей спине. "Даёшь!" шёл полным ходом, и Солнышкин только направлял его движением руки. Вот слева вдалеке пронёсся остров. Вот от горизонта стал быстро приближаться встречный пароход, и когда поравнялся, издал могучий приветственный гудок. Солнышкин в восторге замахал руками и едва не упустил руль. Картушка компаса качнулась влево. Солнышкин, схватившись за ручки, дёрнул штурвал влево. Стрелка тут же перелетела в обратную сторону. Солнышкин, высунув от волнения кончик языка, повернул штурвал вправо - и стрелка медленно вернулась на место.– Ничего!– сказал Федькин.– Ничего! Солнышкин радостно скосил на него глаза. Он готов был обнять штурвал и расцеловать компас.– Ничего!– повторил Федькин.– Но если учесть, что впереди у моряка Мексика, Индия, Австралия, то, конечно, нужно подучиться. Ах, если бы это могла видеть его старая бабушка! Ведь сидит она сейчас где-нибудь в уголке клуба, держит на коленях веник и ничего этого не знает...– Тютелька в тютельку, - удивлённо пробормотал Петькин. Но вдруг он оттолкнул Солнышкина и ухватился за ручки штурвала. По трапу загрохотали сапоги. В рубку поднимался Плавали-Знаем. Он был явно не в духе. Капитан покосился на Солнышкина, выглянул в иллюминатор и крикнул: - Боцман! Опять пароход потерял бодрость! Ниже корму, выше нос! Снизу донёсся тяжёлый вздох.– Федькин, за мной! Солнышкин, за мной! И они потащились перекладывать боцманское хозяйство.– Скобы на корму! Якорь на корму!– командовал боцман. Но судно не меняло положения.– Что за шут!– сказал боцман. И тут, откинув брезент, он увидел спящего на трюме артельщика, который подыскал себе новое место для сна.
– А ну-ка, проваливай отсюда! Тяжёлый артельщик бросился на корму, и нос парохода быстро пополз вверх.– Вот это совсем другой вид, - сказал Плавали-Знаем и скрестил на груди руки. А между тем пароход подходил к самым туманным местам, возле которых кок Борщик получил свой знаменитый выговор. Скоро мелкие капли стали садиться на лицо и руки Плавали-Знаем, а из тумана выглянул остров, который все бывалые моряки называли островом Опасности. Около него проходило коварное течение, возникали мели, и даже самые бравые капитаны обходили его стороной.– Справа мель!– тревожно сказал Петькин.– Мель слева, - жестко произнёс Плавали-Знаем. Петькин хотел промолчать, но судно быстро приближалось к опасному месту.– Справа мель, - испуганно повторил он.– Плавали - знаем!– раздалось в ответ.– Мы не трусы, чтобы уходить от опасности.– Нужно включить локатор!– крикнул Петькин. Его квадратный лоб побледнел от ужаса.– У меня свой локатор!– ответил Плавали-Знаем.– Ничего страшного.– Он видел перед собой только высоко задранный нос парохода. И тут Петькин не выдержал: он быстро потянул штурвал влево.– Как?– повернулся к нему Плавали-Знаем.– Дай штурвал!– Он упрямо нагнул голову. Петькин отскочил в сторону.– Моё дело - сторона!– только и успел крикнуть он. Плавали-Знаем дёрнул штурвал вправо. Раздался удар, и Петькин вылетел в дверь. Плавали-Знаем сделал в воздухе сальто и повис на штурвале. Судно влипло в берег.– Полный назад!– заорал Плавали-Знаем. Судно не двигалось.– Полный вперёд!– крикнул он. Пароход дёрнулся, но застрял ещё больше. Высоко вверх торчал его героический нос, а корма сидела на мели. Через минуту схлынул туман. И рядом с пароходом показался посёлок. К судну со всех лап неслись с лаем барбосы, шавки, дворняги. Плавали-Знаем открыл глаза: из угла на него смотрела красно-синяя физиономия Петькина.– Что теперь будет?– просипела физиономия.– Плавали, - ответил бравый капитан, - знаем! Судить будут! А за бортом радостно заливалась гостеприимная собачья свора.
ПОСЛЕДНЕЕ ПЕРО ИЗ ХВОСТА СТАРОГО ПОПУГАЯ
Через час Плавали-Знаем ходил по Таиной каюте с перевязанным глазом, подвязанной челюстью и повторял: - Будут судить... А попугай подхватывал: - Плавали - знаем!– и важно задирал единственное перо из своего хвоста.– А может, и не будут?– раздался вдруг в двери голос артельщика. Начнётся к вечеру прилив, и выберемся!– Начнётся прилив...– задумчиво повторил Плавали-Знаем.– Начнётся прилив, и мы выберемся! Только, - понизил он голос, - только нужно закрыть радиорубку, чтобы этот Перчиков не сообщил начальству. Немедленно закрыть радиорубку! Ты, Стёпа, становишься на пост у дверей, и никаких Перчиковых!– И никаких Перчиковых!– И может быть, судить не будут?– Плавали - знаем!– подхватил попугай.– Судить будут!– И посадил капитану на фуражку громадное пятно.– Что?!– сказал капитан.– Судить будут!– крикнул попугай. Капитан перекосился от злости и так хватил попугая, что последнее перо из его драгоценного хвоста застряло в стенке. Попугай подскочил, ударил крыльями и вдруг произнёс давно забытую фразу: - Загоню дурака, доведёт до милиции! Загоню дурака, доведёт до милиции!
"ВЫЛЕТАЮ НА ВЫРУЧКУ. КАПИТАН МОРЯКОВ"
Перчиков проснулся от лая, петушиного крика, хрюканья и выглянул из каюты. Судно сидело на мели. "Надо сообщить в пароходство. Немедленно сообщить в пароходство", - решил он и побежал в рубку. Но у её дверей прохаживался артельщик с палкой в руке.– Куда?– с усмешкой спросил он и расставил ноги, как полицейский.– Пусти, - сказал Перчиков.– Ха-ха, видали такого? А этого не хочешь?– И он постучал по ладони здоровой дубинкой.– Всё понятно, - сказал Перчиков.– Понятно, они хотят скрыть это безобразие.– И он бросился искать Солнышкина. Красный от волнения Солнышкин сам летел ему навстречу.– Видал?– сказал Перчиков и показал на Стёпку.– Поднимай команду, собирай народ.