Яков вжался в стену, сердце гулко забилось. Тревожные удары в груди успокаивали. Поначалу ему показалось, что в тот момент, когда бутылка врезалась в стену, на тысячу кусочков разлетелось и его сердце.

Острые края горлышка нацелились на парней. Очкастая выставила его перед собой. С разбитых краев по-прежнему срывались багровые капли. Как будто кого-то уже успели… покромсать.

– Вон. – Никаких изменений в интонациях. Девушка была до жути спокойна и не обращала ни малейшего внимания на то, что багровая жидкость капает и с ее пальцев, и с краев рукава, а с брюк от колен до лодыжек медленно скатываются темные капли. – Пошли вон.

Нервы Белобрысого сдали. Крепко ругнувшись, он ринулся прочь из переулка. Конопатый, чуть промедлив, бесшумно икнул, отступил и запнулся о ноги все еще сидящего на асфальте Косухи. Ухватив раненого за шкирку, Конопатый торопливо потащил его в сторону главной улицы.

Яков проводил их взглядом до того момент, как они скрылись за углом. Потом повернулся к девушке. Та продолжала держать перед собой горлышко.

Секунд через пять она расслабилась, рука, сжимающая «оружие», опустилась. Шмыгнув, девушка утерла нос чистой частью рукава и закинула разбитое горлышко в мусорный контейнер. Присев на корточки, она стряхнула с сумочки капли, оставив на поверхности кривые багровые линии. Порывшись в содержимом, она вытащила упаковку влажных салфеток и принялась неторопливо протирать ладони. Потом обвязала салфетками пальцы, поднялась и стала бродить вокруг, подбирая осколки бутылки. Подняв все осколки, которые сумела подцепить, девушка скинула их в контейнер. Туда же полетела испорченная коробка. Подняв с асфальта праздничный пакет, она задумчиво осмотрела его, а потом принюхалась к собственным пальцам. И поморщилась.

Все это время Яков не шевелился. Если бы стена не служила ему опорой, то он, наверное, повалился бы на спину.

– У тебя штаны спущены.

Очкастая посмотрела прямо на него. Яков натужно сглотнул.

Не дождавшись никакой реакции, девушка поместила пакет рядом с испачканной сумкой и приблизилась к мальчишке. Дыхание Якова участилось. От запаха вина щекотало в носу. Ему не нравился этот запах. Но впервые он готов был потерпеть. Потому что запах исходил отнее.

– Я воняю, – будто прочитав его мысли, хмыкнула девушка. – Облилась случайно. Ты уж прости. Сама терпеть не могу эту вонь.

– Да… – несмело отозвался Яков, пряча глаза. – Ничего…

– Надо бы натянуть брючки. – Девушка кивнула куда-то пониже пояса Якова. Только сейчас тот начал ощущать, что внизу значительно так поддувает. А еще он был чрезвычайно рад, что края свитера достают чуть ли не до колен. Очкастая могла видеть разве что его тощие ноги.

– Надо, – согласился Яков, с ужасом осознавая, что от потрясения не может даже пальцем шевельнуть. Тело превратилось в неподвижный камень.

Так они простояли еще пару секунд, в полном молчании глядя друг на друга. Яков жадно всматривался в лицо девушки. Очки мешали, но при такой близости кое-что разглядеть все же удалось. У нее были красивые губы. И очень нежная линия подбородка. А выбившиеся из прически волосы – возможно, каштановые, – пушились и цеплялись за все, что можно и нельзя. За оправу очков, за нос, провисали тонкими бубликами с ушей, прилипали к длинным ресницам.

Может, она все же… симпатичная. Эта Очкастая.

– Ладно, – нахмурившись, протянула девушка. – Давай я это сделаю.

Прежде чем Яков успел опомниться, она шагнула к нему и на миг прижалась. Мальчишка замер, дыхание застопорилось. А девушка провела руками по его ногам. Она была выше него, поэтому ей пришлось наклониться. Ее руки заскользили по мальчишечьим бедрам, утягивая за собой собравшиеся в складки брюки.

– Вот так, – ободряюще проговорила она, аккуратно разглаживая ткань брюк на ягодицах Якова.

Девичьи пальцы поползли по поясу, подбираясь к молнии. И в этот момент Яков наконец очнулся.

– Я сделаю! – Уязвленный собственным пищащим голоском, Яков, покрывшись малюсенькими розоватыми пятнышками, отвернулся к стене. И тихо добавил: – Сделаю… Спасибо.

– Угу. – Подождав, пока Яков приведет себя в порядок, девушка неожиданно схватила его за руку. – Ты чего такая аморфная была? Нельзя просто стоять и молчать. Нельзя позволять таким отморозкам делать все, что они захотят. Поняла?

Яков молча пялился на рассерженную девушку. Ее ладонь была холодной. Как-то незаметно для себя он повернул руку – ладонь к ее ладони.

– Не позволяй себя трогать всем подряд! Это отвратительно. Должно быть твое согласие. Позволяй до себя дотрагиваться только кому-то уникальному. Тому, кому ты сама желаешь это позволить. Хорошо?

– Хорошо.

– И кричи в следующий раз. «Пожар!», «Аннигиляция!», «Фрекен Бок!» – да что угодно ори. Привлекай внимание, а не стой молчаливым столбом. Договорились? – Девушка чуть сжала руку Якова.

– Договорились. – Мальчишка осторожно сжал ее руку в ответ.

Со стороны главной улицы донесся шум. К ребятам кто-то приближался.