Ветер прибоя взметнул его темные волосы, когда Демид зашагал ближе к морю. Софья последовала за ним. Странно, у Чернова как-то получалось наполнить любой момент смыслом, заставляя осознавать – жизнь продолжается.

Демид развел костер совсем недалеко от воды. Красно-желтое пламя заискрилось, раздвинуло мрак ночи, заключив их с Черновым в уютный кокон из света. Время от времени в него заглядывали пенящиеся волны – полюбопытствовав, они тут же корректно отползали вглубь океана. Их тихий плеск успокаивал.

Софья расстелила плед, выложила еду. В корзине нашелся сыр, вяленое мясо, рыба, вареные крабы, запеченные овощи.

– Вот это да, – сказал Демид, сгрузив рядом с костром несколько расколотых поленьев, когда Софья достала из корзины гигантские вареные креветки и лобстера, затем кивнул на горлышко торчащей бутылки. – А это что?

Софья приподняла ее вверх:

– Вино.

– Высший класс! – Чернов плюхнулся рядом с ней на плед, сев на одну ногу и согнув вторую в колене. – О, и креветки, и сыр!

Софья протянула ему лепешку с мясом.

– Спасибо. А винные бокалы есть? – Демид подтащил корзину ближе и принялся копаться в ней.

Софья улыбнулась. Чернов – стопроцентное дитя цивилизации. Винные бокалы ему подавай. Огонь подсвечивал часть смуглого лица, оставляя некоторые зоны в тени. Теперь Демид стал похож на древнего воина, с высокими скулами, мужественным подбородком, напряженными мышцами рук и предплечий, которые не скрывала лаконичная черная футболка, и с длиннющими ресницами.

Ну, хорошо, ресницы не в тему, подумала Софья. Но что же делать, если их, густые и черные, совершенно невозможно игнорировать. Софья привыкла прислушиваться к себе и не имела привычки обманываться. Честность – та малость, которую она могла из уважения оставить себе во времена тяжёлых подростковых сражений в интернате, которые порой шли не на жизнь, а на смерть. Чернов был хорош, тут уж не поспоришь, – от него несло сексуальностью на мили вокруг. А Софья лишь земная женщина. Которой требовался всего лишь один поцелуй, сладкий поцелуй, способный отключить голову и страшные мысли хотя бы на несколько секунд.

Подалась вперед, положила руку ему на плечо. Демид прекратил рыться в корзине и обернулся к ней, озадаченный. Глянула в грешные зелёные глаза за этими проклятыми ресницами – красивый, паршивец – скользнула медленно ладонью вверх, завела руку за шею. Демид не предпринимал попыток оттолкнуть ее – лишь чуть заметно сощурился – потому Софья совсем обнаглела, положила вторую руку ему на грудь и провела ладонью вверх к ключице. Чернов сглотнул. Губы, к которым последние несколько мгновений был прикован взгляд Софьи, раскрылись:

– Сонь, – хрипло шепнул он соблазнительнице, – ты же ещё даже не попробовала вино, чтобы так захмелеть.

Теперь между их лицами были считанные миллиметры. Софья облизнула губы.

– Я подышала над бутылкой, – шепнула ему в рот, чувствуя, как большие руки оплетают ее талию, посылая змейки удовольствия по спине и груди, – пока разбирала корзину.

– Тогда ясно, – Демид провел ладонями вверх-вниз. Шансов устоять не было. По крайней мере, у него. Эта соблазнительница сводила его с ума в обычном своем настроении, а сейчас просто вырубала мозг напрочь. Волны вожделения смывали все рациональные мысли. Он так устал бороться с ними. Прижал Софью к себе ближе. Господи, да пусть берет все, что хочет.

Софья улыбнулась. Ах, этот сладкий вкус победы. Он пахнет счастьем. "Триумфом!" – подумала, приподнимаясь и целуя губы Демида. Они были тёплыми, мягкими и жаждущими. Ждал от нее первого шага, поняла, когда обрушился его ответ, лишенный притворства и исполненный первобытного голода. Вкусный! Этот мужчина имел свой собственный крышесносный вкус, горячий коктейль из тестостерона, огня, жажды и страсти. И он отчаянно наслаждался, нуждался в ней так же сильно, как она в нем. Залезла к нему на колени, оплела ногами талию, сходя с ума от того, как прикрывались от удовольствия его ресницы, в то время как губы путешествовали по ее ключице, а руки скользнули под топ.

Уютный кокон из света окутал их запахом горящих поленьев, пока беззаветно целовались. Демид казался квинтэссенцией всех девичьих грез. Он был одновременно темным хвойным лесом и пламенем пионерского костра, шепотом гитарной струны в грозовую ночь, суженым из святочного гадания, защитником, в котором в юности очень нуждалась грязная сиротка-девчонка, и плохим парнем, с которым так и тянуло уехать в ночь на старом байке. Софья втянула носом мускусный мужской запах кожи в том месте, где шея переходила в плечо. Так сильно хотелось его съесть, всего целиком, что было даже страшно. Прижалась языком к бьющейся артерии у него на шее. Забралась руками под футболку. Это просто нечто. Мужчина мечты. Ей хотелось облизать его. Для чего, к счастью, препятствий не было. Потянула футболку вверх.