Демид опустил руки, моргнул:

– Терпеть лишения рядом со мной для тебя предпочтительнее?

– Конечно, болван!

Он воззрился на нее странно, растерянно, словно мысль, что Чернов кому-то нужен сам по себе, была для него новой и совершенно неожиданной. Тропический дождь струями стекал по скульптурному лицу и плечам. Чернов порывисто обнял ладонями ее лицо.

Они стояли посреди джунглей на незнакомой планете, на задворках мира, которому не принадлежали, а Демиду вдруг показалось, что прямо сейчас он как раз там, где и должен быть, – на выходе из лабиринта.

– И учтите, Демид Евгеньевич, – добавила Софья, тоже обнимая его шею, – это работает в обе стороны, так что отныне я буду столь же рьяно защищать вас, как вы меня.

Она приподнялась на носочках и поцеловала его, крепко и страстно. Вот же пробрался под кожу Чернов, сил нет. Софья ненавидела слабость, а Демид стал именно ей – ахиллесовой пятой. Ещё в детстве малышка-сиротка поняла,что привязываться нельзя, гибельно и крайне опасно. Что через любовь и дружбу до тебя могут достать даже те, кто не смог пробить оборону ни в чем остальном. Поэтому Софья крайне сложно заводила друзей. Натали, по сути, была единственной. И вот Чернов, будь он неладен, за которого она теперь могла выгрызть глотку кому угодно. Она даже сейчас не понимала, как смогла так быстро скрутить тех пангеек. Просто увидела их, раздетых и готовых, и все, забрало упало.

Бешено целуя, Софья содрала его рубашку:

– Почему на тебе вечно столько пуговиц!

Обнажились широкие загорелые плечи. Дождь струями ринулся по шести кубикам пресса. В ответ Демид с чувством дёрнул платье – ему хотелось снять его с Софьи с того самого момента, как она вышла к нему, вся такая блестящая и ослепительная.

– Это платье мне тоже осточертело, но я же не жалуюсь!

– А разве тут кто-то жалуется, Чернов? – Софья вытащила ремень его брюк, швырнула в заросли.

– Я любил этот ремень! – взревел Демид. – У местных уйдет больше года, чтобы сделать такой же!

Белье Софьи улетело в бурьян следом.

– Ты опять порвал кружево! Так что мы квиты!

Он схватил ее талию и резко притянул к себе, от столкновения брызги дождя разлетелись во все стороны:

– Мы будем квиты, когда я скажу, – сказал прямо в ухо низким басом.

– Мечтай, золотой мальчик, – прищурилась она, хватая его за волосы и притягивая к губам.

Несносная женщина!

– Сонь, молчи, – пророкотал он, закрыв глаза и целуя исступленно, – просто молчи. Я либо убью тебя, либо залюблю до смерти.

Она и так уже не могла говорить. Демид как будто освобождал в ней какую-то альтернативную Софью, дикую одинокую девчонку, не ограненную цивилизацией, знающую только чувственную сторону существования. Его руки были жадными до предела, ищущими, голодными. До Чернова никто не обнажал желание настолько сильно рядом с ней. Шепнула отчаянно:

– Залюби!

Демид выдохнул, словно раненый зверь. Она натурально сводила его с ума. Подтолкнул опять вперёд. Оказались в углублении горной породы, с удивлением сообразила Софья, хотя куда там – приклеившись к Чернову, как "супер-момент", она не заметила бы даже ядерный взрыв. Над головой оказался земляной свод, и дождь перестал поливать их почем зря. Хорошо. Сейчас Софья могла осилить только простые, односложные мысли – горячо, сладко, вкусно, кожа, губы, приятно…

Демид чуть приподнял Софью, чтобы запрыгнула на него. Она оплела ногами его торс, обняла шею и углубила поцелуй до предела, наслаждаясь густой взъерошенной шевелюрой Чернова. Демид дышал рвано, с большим трудом, а Софье хотелось съесть его, шального и возбужденного, всего целиком.

– Ммм, – простонала ему в шею как раз перед тем, как ее мокрая пятая точка опустилась на гладкий кузов большого внедорожника.

Машина? Они уже дошли?

– Угу, – подтвердил он.

Движения Демида стали четкими, конкретными, результативными. Ни одного лишнего жеста. И этот знаменитый прямой взгляд зеленых глаз, содержащий в себе несколько пластов информации. Удерживая зрительный контакт, подтащил Софью ближе, расстегнул брюки, схватил талию и, склонившись, прищурился, как адски сексуальный киношный злодей:

– Ты сама попросила, Соня.

Затем он завладел ее телом, волей, мыслями и душой. Этот мужчина определенно умел проникнуться моментом, замедлить его, растянуть во времени. Минуты и часы полетели мимо, не имея власти над двумя обезумевшими смертными. Вслед за ветром, неистово несущимся над джунглями и вздыхающим неподалеку вулканом.

Гладкое тело Софьи блестело белизной в темноте пещеры, обнятое большим и сильным мужчиной, любимое им. Прикрыла глаза, поражаясь изобретательности судьбы. Еще неделю назад скажи кто-нибудь, что через несколько дней Софья сгорит в огне посреди несуществующего тропического леса вместе с Демидом Черновым… Она бы вызвала бедолаге, выдумавшему такое, скорую.

Демид улыбнулся краем рта. А вот он совсем не удивился бы. Сразу знал, что так и случится – понял, когда увидел Софью, марширующую к нему в горячем кружевном топе под вспышками камер по парадному холлу компании "Лекто". Она будет принадлежать ему, подумал он тогда, – это неизбежно.

А ветер все носился, гроза гремела, потоки воды стекали с вулкана в океан. Стихия объяла Пангею и тихую теплую пещеру, создавая иллюзию, что других людей на земле нет, что сама планета принадлежит только двоим.