Третий и Пятый периодически встречались взглядами. Со стороны могло бы показаться, что они поддерживают друг друга, сочувствуют. Что они едины в своём горе. Но на самом деле это было не так. В головах участников звучали разные голоса и рождались совсем непохожие мелодии. У Третьего — боль, скорбь и отчаяние исполняли что-то из Моцарта. У Пятого — ненависть, страх и боль стучали барабанами.

Когда раздался долгожданный звонок, дрожь прошлась по телу каждого. Одинаковый для всех сигнал взорвал мысли, чувства.

Заставил потерять ощущение безопасности не только Ирму.

Первый боялся сделать неправильный выбор. Всё-таки донос — это не шутка. Возможны последствия.

Второй боялся убить Первого, потому что из-за него лишился приза и до сих пор не позвонил матери. Он с ужасом представлял, что его ждёт дома, не зная, чего же страшится сильнее: её или того, как чешутся руки раз и навсегда стереть с лица проклятого Мистера Обаяние.

Ирма потела. То ли из-за лишнего веса, то ли из-за страха. Её сердце совершало немыслимые кульбиты, пока мозг судорожно искал ответ на вопрос: как поступить.

Пятый смотрел на шарф Третьего и боялся. До жути, до дрожи. Боялся не сдержаться и набить морду Третьему, ведь Ольга в показаниях рассказала, что Лара была напугана мужчиной с серым шарфом. Видимо, поэтому она и легла в номере Ольги. Лара, его Лара боялась новенького. Из-за новенького она умерла. Пятый сжал кулаки и с трудом отвёл взгляд. Он знал правила. Пункт какой-то там запрещал драки между участниками на месте действия. Нарушение пункта влекло за собой не только расторжение договора. Пятый ненавидел Третьего и дуру Ирму.

Третий закрыл глаза, и перед ним сразу появилась Лара. Невысокая и стройная. В красных туфлях. Она подняла свою тонкую руку, провела по волосам, изумительному каре, а затем помахала ему, мужчине с серым шарфом.

Третий хотел плакать.

Мобильный продолжал кричать, а игроки не решались ответить. Не выдержала Ирма.

— Да ответьте уже ему! Кому он звонит? Возьмите трубку! — отошла от окна и бессильно прижалась к стенке.

Участники уставились на Ирму.

Сигнал раздавался из её сумки.

Больше, чем стоять у плиты, больше перепалок с родителями, Александра Селивёрстова ненавидела лишь бездействие. Сидеть, ожидая интересного дела ей было невмоготу. Получив сотню разочарований от сеансов по скайпу, теперь, услышав про необычное преступление, она гепардом рвалась в бой и уже спустя час — проклятые пробки — взбегала по ступеням к нужной квартире.

В истории заказчиков было полно любопытных моментов. Во-первых, возраст умершей. Во-вторых, причина этой самой смерти. В-третьих, совпадение адреса с тем, где неожиданно умер отец клиентки, Нильской Вероники Давидовны. В-четвёртых, упоминание неких соседей, по словам матери Нильской, именно этих неизвестных личностей боялся её покойный муж. Как-то по-пьяни он предупреждал о них жену.

Александра подошла к двери, расположенной в левом углу этажа, полная уверенности: дело будет увлекательным. Интуиция, для кого-то несерьёзная причина, а для неё живая верная подруга улыбалась широко и открыто, подгоняя в направлении загадок.

Селивёрстова подняла руку, чтобы дать звонок, но дверь уже распахнулась. Встречало всё семейство. Троица смотрела, не отрывая глаз. Нильская сжимала в руках зелёную тетрадь. Александра обратила внимание на одежду — летнее зелёное платье, зелёный ободок на волосах. Милые тапки с влюблёнными крокодильчиками. Тоже зелёные. Крокодильчики были на тон темнее фона. Нильская своим зелёным напоминала лягушку. Заблудившуюся. Вся её поза говорила о неуверенности. На лице отражались страх и робость.

— Спасибо, что приехали, — попыталась улыбнуться Манина Раиса Павловна, мать Вероники. — Мы… вы… очень нас выручили, — произнесла зажато и тоже сцепила руки. Детектив обратила внимание на её маникюр ровный идеальный. Непритязательного цвета сгущёнки.

— Вам дать тапки? — слово взял единственный мужчина. Потянулся к тумбочке, вытянул из череды одинаково белых одну пару. Поставил у ног Александры.

— Не люблю тапки, — честно призналась детектив. — Куда пройдём?

— Белые, как у покойника, — тихо произнесла Вероника. — Я бы тоже от таких отказалась, — опустила взгляд на своих крокодильчиков.

Александра невольно испытала симпатию к собравшимся. Особенно к Веронике. Было что-то в ней близкое сердцу. Что-то странное.

— Где будем говорить? — повторила свой вопрос, взяла сумочку, сделала шаг по коридору, намекая на необходимое перемещение.

— Простите, — всполошилась Раиса Павловна, — мы… мы слегка не в себе. Случившееся…

Вероника шмыгнула носом и в ту же секунду очутилась в объятьях заботливого мужа. Нильский Максим Викторович напомнил Александре Бриза.

Раиса Павловна указала в сторону гостиной, но Вероника заартачилась: