Шрифт:
Мой ненаглядный нервничает, но держится.
Быстренько проходим в дом. Тут уже во всю пахнет невообразимыми запахами. Очевидно, мама запекает свою фирменную утку. Еще пахнет выпечкой и апельсинами. В гостиной стоит наряженная настоящая ель. Это удивляет меня, ведь у родителей уже несколько лет была искусственная, но, видимо, в этот раз они решили устроить прямо-таки самый настоящий праздник, все как в лучших традициях.
Именно поэтому в доме помимо еды витают настоящие ароматы Нового Года и Рождества.
Мама утягивает меня на кухню, где все столы заставлены блюдами, пока папа отправляется показывать гостю свою коллекцию ножей.
Ладно, ножа там всего три, но они очень дороги моему отцу. Хотя, полагаю, что потянул к ножам он Сеню не из гордости. Вероятнее всего это тактический ход на деморализацию противника.
Мама сразу закидывает меня кучей вопросов, но неожиданно замолкает и берет мою руку, на которой надето помолвочное кольцо:
— Ириш, это то, что я думаю? — спрашивает она, а у самой улыбка до самых ушей.
Я открываю пакет и начинаю разбирать его.
— Ага, — отвечаю ей такой же улыбкой и мама притягивает меня к себе для теплых объятий.
— Ну наконец-то! Я уж было думала, что не случится.
— Мама! — возмущаюсь я.
— Что мама? Я не молодею, знаешь ли!
— Сказала та, которая выглядит, как моя старшая сестра, — фыркаю я, а мама заливается девичьи румянцем.
— Я, между прочим, внуков нянчить хочу.
— Ага. И пилить меня, как правильно воспитывать детей, — бурчу я себе под нос.
— Ну а кто тебя будет пилить, если не я? — журит меня по-доброму. — И в конце-концов, возраст, знаешь ли!
Отворачиваюсь и закатываю глаза, возвращаясь к пакетам.
— Ты мне еще начни анекдоты про сорок кошек травить.
— И начну! Ты ж одичала совсем одна. Когда у тебя были последний раз отношения? — мама принимается помогать мне разбирать продукты.
— Не помню, мам. Давно. Да если и были, то так, мимолетные.
— Вот именно! Мне кажется те, старые отношения с Арсением и были твоими последними “нормальными”.
— Они были какими угодно, но не “нормальными”, — прыскаю я.
— Зато теперь у вас есть шанс сделать все правильно, — подмигивает мне.
Глава 19. С Новым Годом!
— Пять! Четыре! Три! Два! Один! С Новым Годом!
Под звон бокалов, захмелевшие и счастливые, целуемся с родителями. Поздравляем друг друга, желаем всего-всего.
Вообще, вечер выдался безумно теплым. Сеня, поначалу еще нервничавший, примерно через час после приезда спелся с моим отцом. И вот папа уже называет Арсения “сынок”, а Сеня расплывается в счастливой улыбке со своим “папа”.
На новость о том, что мы с Савельевым собираемся пожениться родители отреагировали бурно и ярко. Мама, до этого державшаяся немного в стороне, вдруг расцвела. Сейчас должен настать черед тирады о том, что “уже пора бы”, упоминание про сорок котов и просьбы не затягивать с внуками.
Но нет, мама держалась до последнего.
В двенадцать мы выходим на улицу, чтобы посмотреть салют.
Под яркие вспышки на небе Сеня притягивает меня к себе и обнимает со спины.
— Я так люблю тебя, Розочка, — шепчет мне в макушку.
— Совсем скоро я перестану быть Розочкой, — усмехаюсь, напоминая о том, что в скором времени я буду носить другую фамилию.
— Ты всегда будешь моей Розочкой, — произносит томно.
— Ну хорошо, — сдаюсь я. — Розочка, так Розочка.
Ну какой смысл бодаться с ним? Это делать попросту бесполезно, все равно что бороться с ветряными мельницами.
Родители заходят в дом, а мы решаем остаться в беседке и поболтать. Что-то наэлектризованное происходит в воздухе. Явственно ощущается некая нить, связь, образовавшаяся между нами.
Я в очередной раз задумываюсь о том, как интересно сложилась судьба. Ведь если бы тогда, несколько лет назад, мы поговорили обо всем — что бы произошло? Поняли бы мы свои ошибки, получилось ли у нас начать все с начала?
Или все-таки время, проведенное порознь оказалось гораздо важнее и нужнее, ведь оно привело нас в наше настоящее, в котором мы вместе, любим друг друга и готовы слушать и менять что-то в себе.
Мне бы хотелось думать, что все это — было не зря. Что все случилось во благо. Ведь мы стали старше, мудрее (возможно не все, но хотелось бы думать, что все же мудрость появилась в наших головах). Но самое главное, что мы осознали — друг без друга нам одинаково плохо.