— Язык проглотил? Или совесть замучила?

Юноша впервые посмотрел ему в глаза.

— Вам всё известно? — спросил он.

— Ты спрашиваешь о побеге или жестокой расправе, которую учинил над одним из моих студентов, и едва не прикончил вторую? — мужчина наклонился ближе так, что их лица стали приблизительно на одном уровне. — Да, мне всё известно!

Сердцебиение оставалось ровным. Впервые Владу было плевать, что будет дальше. Он был готов к любым последствиям. Разумеется, никто ему не поверит. Нет смысла пытаться переубедить. Успокаивало, что с Лили всё в порядке. Насколько это возможно.

Не дождавшись ответа, Верховный наставник отступил и протянул факел тюремщику. Каждое его движение выдавало скрытое напряжение. Вместе с этим по лицу скользило пугающее удовольствие. Этот диссонанс немного сбивал с толку.

— И что же мне теперь с тобой делать, парень? — вопрошал Игнат, измеряя коридор размашистыми шагами. — Слухи разойдутся быстро. Не успеет наступить следующий день, как все начнут требовать наказания.

— Так накажите! — отозвался Влад. — Вы же сами хотели этого!

Игнат Романов нервно рассмеялся и покрутил пальцем у виска:

— Ты совсем не думаешь о последствиях! Тогда не думал, и сейчас.

Он вдруг подошёл к камере и буквально прошипел через решётку:

— Ты очень важен для клана, но после твоей выходки ни один член Совета не встанет на твою сторону! Особенно, если учесть отягчающие обстоятельства.

Юноша молчал, опустив взор на грязный пол. Мужчина между тем продолжал размышлять вслух:

— Допускаю, что Эдриан Банши и Лилиан Кравиц никогда не являлись примерными студентами. И если бы произошла банальная драка на фоне конфликта, вследствие чего парень упал, ударился головой о камень и получил несовместимую с жизнью травму… Это был бы несчастный случай. Но тут на лицо сильная магия. Его буквально разорвало на куски. Это практически невозможно обыграть нам на пользу. Зато теперь я знаю, что не зря тратил на тебя время. В тебе и правда есть нечто особенное! Жаль только, ты слишком… человечен, чтобы с честью принять высший дар!

Влад не удержался от желания посмотреть на этого мерзавца. Голубые глаза потемнели от отвращения. Ему было противно слушать, с каким безразличием шаонец говорит об Эдриане, словно его жизнь ничего не стоила. Слышать рассуждения из уст Верховного наставника шаонцев о сокрытии преступления… «И это лидер нашей армии?».

— Ты можешь и сейчас запросто сорвать решётку с петель, верно? — прошептал Романов с пугающей одержимостью в голосе.

Юноша тяжело вздохнул, отпуская ярость.

— Вы безумны, господин Верховный наставник! — прошептал он с откровенной ненавистью. — Вас волнует только власть!

Тот лишь рассмеялся и мотнул головой:

— О, нет, ты ошибаешься! Я не из тех, кто только берёт! Я беру лишь для того, чтобы потом отдать намного больше! Сейчас тебе трудно понять, но ты убедишься сам, когда искупаешься в море крови невинных жизней! Ты даже не представляешь, что ждёт Гамильдтон — годы постоянной борьбы и потерь. И, только благодаря тебе, с войной можно покончить в течении одного года! Мы разгромим Аскадэр и присвоим себе их земли, дабы преподать урок другим завоевателям!

— Каким другим? — недоумевал Влад. — Есть только Вы и Император Фредерик! Вам обоим плевать на собственный народ. Война во благо? Слышал я эти сказочки!

— История написана на крови, каждая империя и каждое государство возведены на крови! Любой мир возможно достигнуть только, пролив кровь!

Игнат Романов немного наклонился и заглянул ему в глаза.

— Война поможет не только установить мир на Теине, но и убрать изъяны из политической системы! — проговорил он с абсолютной верой в собственные слова. — Мы создадим нечто новое, более правильное — свою собственную утопию!

Влад отшатнулся. «Он ещё безумнее, чем я думал!».

— Вы хотите спасти мир или уничтожить?

— Уничтожить ради спасения! — ответил мужчина. — Конечно, не весь! У меня есть чёткий план на ближайшие десять лет. Этого будет достаточно, чтобы завершить перестройку. Знаю, ты считаешь меня безумцем. Но когда будешь посвящён в подробности, — уверяю, изменишь своё мнение!

Танар промолчал. Он был слишком измучен, чтобы шутить или спорить. Какой бы гнилой ни была система, но ставить во главе ещё одного фанатика — худшая мысль!

— Господин, Верховный наставник! — подал голос тюремщик, о котором оба успели забыть. — Что прикажете делать с мальчиком?

Игнат Романов бросил на него короткий взгляд, словно вовсе не понимал, что он тут делает. Задумчиво почесал лоб.

— Всё зависит от того, что он нам скажет! — наконец, ответил он.

— Мне нечего Вам сказать!

— Нам необходимо выстроить легенду. Расскажи свою версию! Что произошло? Каким образом покинул Академию? А если не начнёшь говорить, придётся выбивать информацию пытками!