— Это другое! — окончательно рассердился Енох и исчез.

— Да ну тебя! — поморщился я, полюбовался результатом своей всенощной работы и с чувством выполненного долга лёг спать.

Еле-еле дождавшись рассвета, я схватил спиритическую доску и побежал к Сомовым. Хозяева уже проснулись и хлопотали во дворе по хозяйству. Где-то за домом мычала корова, требовательно похрюкивали свиньи. У ворот маячил Серафим Кузьмич. Увидев меня, он взволнованно замерцал, почти как Енох:

— Ну что? Сделал?! — выпалил он вместо приветствия.

— Вот, — с гордостью продемонстрировал я плоды своей ночной работы.

— А что это? — заинтересованно принялся рассматривать моё изделие Серафим Кузьмич.

— Это такая специальная доска, с помощью которой вы сможете в любое время общаться с Герасимом Ивановичем, — похвастался я.

— Ого! — восхитился призрак. — А как?

— Ну вот смотрите, — я положил доску на завалинке, сверху водрузил щепку. — Это стрелка. Попробуйте теперь её подвигать.

— Куда?

— Да давайте сперва просто по доске, проверим как вы можете передвигать предметы, — предложил я.

— Ага. Сейчас, — заволновался Сомов и торопливо дотронулся до щепки. Некоторое время ничего не происходило, а затем он очень медленно, с усилием, потянул её в сторону.

— Отлично! — обрадовался я, — а теперь давайте вверх.

Призрак потянул щепку вверх.

— Вниз, — скомандовал я.

Призрак повторил.

— Ну вот! — удовлетворённо констатировал я. — Теперь последнее задание. Я задам вопрос, а вы перетаскиваете стрелку и указываете острием на буквы. Из букв получается слово-ответ. Мой вопрос — какая ваша фамилия?

Призрак замялся.

— Что не так? — спросил я и повторил ещё раз. — Это же очень просто. Смотрите ещё раз. Ваша фамилия — Сомов, поэтому вы должны стрелкой показать по очереди буквы «С», «О», «М», «О», «В». Всё крайне просто. Понятно?

Призрак продолжал мерцать.

— Что? — не понял я. — Ещё раз объяснить?

— Дело в том, что я не умею читать, — тихо сказал Серафим Кузьмич.

Ну, капец, приехали.

Я сидел и хмуро смотрел в небо. Вся работа насмарку! Ночь не спал из-за чего?! Вот так всегда, стараешься, делаешь, чего-то добиваешься, что-то преодолеваешь, а потом из-за какой-то ерунды все усилия летят к чертям.

Призрак смущённо мерцал рядом.

— И что теперь делать, Генка? — спросил он с таким отчаянием, что мне стало жаль его.

— Учить читать вас надо, — вздохнул я.

— Ну так научи, — обрадовался старик.

— За день не научу, — развёл руками я, — и за неделю не научу. Были бы вы молодым — другое дело. А так надо недели две хотя бы. А через несколько дней мы отсюда уедем. И так из-за гибели Анфисы часть выступлений полетела к чертям. Мы сильно выбились из графика. Так что не успею.

— Что же делать? — запричитал Сомов. — Получается с Гераськой я поговорить так и не смогу?!

Не успел я ответить, как калитка распахнулась и оттуда вышел Герасим Сомов собственной персоной.

— О! Геннадий! — удивился он, — так рано, а ты уже здесь! Что-то стряслось? Или, может, опять сон увидел?

— Нет, — покачал головой я, не зная, что ему говорить.

— Скажи ему правду! — попросил старик.

Я укоризненно посмотрел на Серафима Кузьмича и сказал:

— Герасим Иванович, поклянитесь, что то, что я вам скажу, никто не узнает.

— Клянусь, — удивлённо сказал Сомов и добавил, — я слово всегда держу. И без клятв.

— Нет, Герасим Иванович, — не согласился я, — дайте кровную клятву.

— А что это?

— Поклянитесь жизнями и здоровьем своих детей и внуков, — потребовал я.

Не знаю, действует это, скорее всего обычное суеверие, но мне нужны были хоть какие-то гарантии.

— А зачем? — нахмурился Сомов.

Я молчал, испытующе, исподлобья глядя на него. Сомов стоял, мучительно о чем-то размышляя.

— Кажется я понял, — вдруг посветлел лицом хозяин дома. — Клянусь жизнями и здоровьем своих детей и внуков. Достаточно?

— Вполне, — кивнул я и принялся объяснять, — Герасим Иванович, мне не сон про ваш клад приснился. Мне об этом попросил передать лично Серафим Кузьмич.

Сомов только вытаращился на меня.

— Дело в том, что после смерти он не ушел туда, — я показал пальцем на обрывки облаков в небе, — а остался здесь.

— Да ты что? — охнул Сомов, — как же это?!

— Вот так, — вздохнул я, — иногда так бывает. Серафим Кузьмич был настолько привязан к своей семье и хозяйству, что до сих пор не может бросить всё это.