Писем нет… Письма есть, но они ещё – до…

Как вдруг – одиннадцать конвертов! Я всё могу вынести. Только не счастье.

Прочитала подряд. А потом что-то случилось. Сквозь туман чьё-то лицо: девочка, тебе «скорую» вызвать? – Не надо… вот домашний телефон.

Приехали мама с братом, вели к такси, я шаталась. Успела сказать, что на улице стало плохо, и вот зашла сюда. А конверты в сумку всё же успела сунуть. Я там простудила что-то на болотах, было уже не раз: бледнею, пот холодный, и боль внутри – не разогнуться, и дышать нечем.

Лежу дома – то ли явь, то ли сон… Его почерк перед глазами. Листы писем, проявляются и уходят… возникают… уходят.

«…Марсианин – чужой и враждебный – ждал минуты, чтобы ударить больней.

А тёплая человеческая кровь?

Спокойная нежность?

Стихи, будто подёрнутые очарованием осени?

Имитация – технически, впрочем, вполне совершенная.

Девочка с умными глазами.

Школьная привычка иметь понимающие глаза.

Я ждал этих слов давно.

Когда розовый пар чуть клубился над Факторией и внизу топтались лошадки

Когда было ясно и тихо вокруг, и мы смотрели на горизонт с вершины лесной башни

Когда твои сочинения лежали перед ночной лампой на моём столике. Такая свежесть и чистота переполняли душу

Когда я перебирал свои давние рисунки, чтобы отправить тебе лучшие

Когда плакал Исикава в неизбывной тоске, пытаясь передать неповторимость жизни

Тебя сломали – за сколько дней или часов

Подозреваю, что к делу привлечён довольно большой курятник

Теперь, когда ты умерла, ничто не может тебя отобрать у меня.

Прощай, мой родной несуразный ребёнок»

Строки расплывались и приходили снова. Шли по потолку, по стенам. Нет, не температура и уже не боль – просто я умираю, всё равно для Него уже умерла.

И крупные буквы пришли:

МАРСИАНИН

Что это, откуда?

А, это же наш разговор в тайге. Ещё в жизни. …Мы сидим на обрыве над рекой, привал… Что-то тяжелое упало в реку, мы вскакиваем. Огромный ствол лежит у самого берега, и огромные следы заполняются водой. Это наш медведь. Весь маршрут шёл параллельно. Никогда не показывался. А Он говорит о Брэдбери:

– Сюжет: люди прилетели на Марс. Их встречают: те, кого давно нет: вот тёплый дом, родители, брат… ужин, и космонавт ложится спать рядом с братом, как в детстве… и вдруг чувствует нутром опасность, и понимает уже мозгом: не то, иллюзия… и встаёт, хочет уйти, и на пороге настигает оклик этого будто бы брата, и гибель. Но есть же и другой марсианин у Брэдбери, говорю я. – Да? Какой? – Сюжет: люди потеряли близкого. Необратимо. И вдруг он вернулся. Они счастливы. Они не думают уже о реальности: он есть, и они счастливы. Всё как раньше, ещё до потери – а кто может смириться с потерей: ребёнка, например? Но вдруг он исчезает. Потому что по соседству тоже была утрата. У этих сын, а у тех дочь. И вот это существо исчезло здесь и возникло там. И приняло другой облик… теперь уже – дочери… потому что хотело утишить человеческую боль. А на всех его одного не хватало. И в конце рассказа оно бежит, меняя облики, а за ним гонятся люди, которые не могут смириться – вот только что им вернули близкого – пускай снова! И оно умирает… не может быть сразу для всех, и поэтому не может жить… Очухиваюсь от звонка межгорода. Вскакиваю.

– Я буду в аэропорту. Буквально два часа… сможешь?

Значит, ещё не конец?

Ещё раз Его увидеть… Я же ни на секунду не могла представить себе этого разрыва!

Выпал снег. Роскошный, пушистый, первый.

На втором этаже аэропорта сидят двое: мужчина с молодым лицом и седым ёжиком – и всклокоченная девчонка. Он держит её руку, она отворачивается. Он говорит, она молчит. И две девицы напротив смотрят всё время на эту непонятную пару.

– Какое тебе дело до всех? Мы же друг друга с полуслова, ты это знаешь! И ты решила всё за нас обоих: из-за этого квохчущего курятника?

– …Нет.

– Из женской солидарности?

– Да…

Он прижимает к своей щеке её ладонь:

– Ты не понимаешь… какая ты. Какой от тебя свет…

И девчонка вдруг поворачивает лицо, озарённое светом: солнцем, бьющим в окно аэропорта. Светом снега… и мужчина говорит:

– Да, я тебя люблю. А ты нет. Но это не важно, совсем не важно! То, что между нами – это раз в тысячу лет.

– Я тебя… тоже… но по-другому.

Он встаёт и уходит. Регистрировать билет обратно.

Девчонка тоже встаёт, подходит к бортику этажа и видит внизу… маму. И бежит вниз.

Только б они не встретились!

– Мама, уезжай. Прошу тебя.