— Ну, блин, Лизка, ведьма малолетняя! Яга, ты чему ребенка учишь?!

Ядвига пальцем подозвала названную внучку. Лизавета вздохнула, покаянно опустила голову и подошла.

— Давай-ка спать ложись.

— А салют?!

Лизка упрямо вскинула подбородок. Две ведьмы, не моргая, смотрели в глаза друг дружке.

— Салют ещё не скоро. Мы тебя разбудим.

Девочка зевнула и обняла Ягу. Старая ведьма осторожно прижала ребенка, погладила светлые кудряшки. Хитрюга…

Малышка быстро заснула, уютно устроившись на диване. Ядвига задернула плотные гардины. Взяла теплый плед, укрыла Лизку. Вернулась к столу, махнула рукой гостю.

— Садись, Стёпка. Проводим старый год, что ли. Наливай.

— Эээ…А можно?

Козодоев робко взял бутылку, неуверенно посмотрел на Ягу. Налил, осторожно понюхал коньяк.

— Сегодня можно, — ведьма подняла бокал. — За что пить будем, Степушка?

Оба, не сговариваясь, повернули головы в сторону спящей Лизки. В комнате стало теплее, сами собой замигали огоньки на елке.

Домовик застыл в дверях с подносом.

— Хозяйка, горячее подавать?

— Неси, и давай к нам подсаживайся.

Никифор поставил на стол жаркое, оправил пояс, степенно поклонился Яге. Хоть и помнил ее девчонкой сопливой, а ведьма завсегда главнее нелюдя будет. На два мира живёт, две стороны связывает…

Бутылка опустела.

— Не думай, что выучить ведьму легко! — заявила Ядвига, откидываясь на стуле.

— Да я, ничего такого,-

слегка заплетающимся

языком начал отнекиваться банкир, но Яга хмуро зыркнула, и слова сами застряли в горле.

— Первую свою ученицу я нашла ооочень давно. Мне тогда не больше полтинника было. Ни опыта, ни мозгов...

В комнате потемнело, в тусклом свете лицо Яги изменилось. Заострился нос, под блеснувшими зелёным огнём глазами залегли тени.

Тикали старые часы, мурлыкала рядом Мурза, с улицы доносились музыка и смех. Старая ведьма тяжело поднялась, подошла к окну.

Козодоев снова хотел что-то брякнуть. Но домовой его опередил, глянул строго, приложив палец к губам.

— Она родилась в захолустье, — откровенничала Яга. — Грязь, убожество и беспросветная нищета. Лет к семи родные замечать стали... всякое. Сперва хотели по-тихому прикопать в лесочке, но потом испугались. Шутка ли — ведьму рядом с хатами убить. В монастырь отвели. Рассказали все как есть. Дескать, девка — ведьма, отродье дьявола. Построже с ней. Построже…

Ядвига прикрыла глаза, вспоминая…

***********

Снег заметал дороги. Роскошный экипаж, запряженный четверкой вороных, въехал во двор монастырской гостиницы. Оружный пан в высокой меховой шапке вышел из кареты, разминая затекшие от долгой езды ноги. Помог выйти своей спутнице. К позднему гостю спешил с фонарем привратник.

— Казимир, что мы забыли в этой дыре!?

Укутанная в меха женщина насторожено оглядывала двор, темную громаду монастыря, крепостную стену, ворота...

— Ядвига, душа моя, не сердись. Кони устали, метель начинается. Переночуем, а завтра по-светлому поедем дальше. К вечеру будем дома. Здешняя настоятельница — родственница моей матушки.

Он обнял красавицу, нежно поцеловал в замерзшую щеку.

Ночью Ядвиге не спалось. И виной тому не храпящий рядом мужчина и не холод покоев, который не могли разогнать принесенные второпях жаровни. Отзвук запаха, тоскливо звенящая тишина, эхо умирающей силы… Она закрыла глаза и ПОСМОТРЕЛА. Где-то рядом умирала одаренная. В ледяной келье на старой истлевшей соломе…

Ядвига бесшумно оделась, остановилась у самой двери, обернулась на спящего. Хорош, мерзавец! Ничего, найдет ещё заможный пан себе невесту.

Глухой ночью из монастыря вышли двое. Наутро старый привратник напрочь забыл, как открывал ворота, и знать не знал, кому отдал теплый овчинный тулуп. Снег засыпал следы беглянок. Мать-настоятельница отчитывала взрослого племянника. Он не мог поверить, что все так обернулось. Как?! Его Ядвига, его кралечка — похитила из святой обители заблудшую душу. И сама, возможно…Только — тсс! Уже через три месяца ясновельможный пан сыграл пышную свадьбу, и старался не вспоминать, с КЕМ однажды свела его судьба.

************

— Я увела ее в лес. Сперва она не понимала, где находится, от сытной еды теряла сознание, спала или сидела, как дикий зверек, забившись в угол. Одни молитвы знай, бубнила. Сколько я в нее силы влила! Да все без толку. Как вода в песок. Они ее сломали, Стёпка. Сломали! Столько лет жила впроголодь, спала урывками. Бесконечные молитвы и непосильная работа. Но это не самое страшное. Монашки внушили, что она проклята, что в ней грех, тьма, и легион бесов. И только постом и молитвой можно душу спасти. Я нашла больную девчушку с потухшими глазами, шрамами на спине и плечах. Она не поднимала головы, почти не говорила, имени не помнила... Твари!