Надолго зареклась Ядвига-Яга в мир людей заглядывать. Лес заповедный стеной стал. И хоть можно в него через самый захудалый перелесок войти, если тропу открыть, — да закрылись наглухо тропы, свернулись клубочками, спрятались в железный сундук в избушке старой ведьмы. Первый раз на лесной памяти хозяйка все дороги обрезала, границу свернула. Нечисть злилась, упыри от голода бесились, а выйти не могли. Как выйдешь, когда все тропинки в сундуке пятый год схоронены…

Старый дом скрипел, жаловался, но стоял крепко. Печь топилась. Дымок над избой исправно вился. Мурза на окошке спала. Ядвига петли наматывала. В каждую петлю память свою вплетала. Много сплела памяток. Одну закончит, — следующую начинает. Ловкие пальцы перебирали пряжу, а перед глазами прошлое мелькало: лица, голоса, имена, дороги… Зачем памятки копила — не знала. Но полный короб за годы наполнила. Вдруг пригодится... Кому!?

Метель наконец угомонилась. Стих ветер. Полная луна стояла над заповедной чащей. Ядвига подошла к заметенному снегом окошку, погладила Мурзу. Черная мерзавка выгнулась, потянулась, мурлыкнула.

— Сходила бы что ли на охоту, бездельница. Мыши в подполе шуршат, на горище сова ухает — спать не даёт.

«Пусть Никифор мышей гоняет. За припасами следить его забота. Мррр…»

Домовик эту зиму хмурый ходил. Не нравилось ему подолгу в лесу засиживаться, к людям хотел вернуться. Молчал, ни в чем не перечил, но Яга видела, — тоскует старый лапоть за большим хозяйством, за лошадьми, за смехом детским…Развернуться ему, хлопотать негде…

Может и правда, пора…

Ядвига медленно подошла к сундуку, открыла тяжелую, окованную железом крышку. Погладила клубочки. Достала один наугад. Колючий, шершавый, смотанный из еловых иголок и промерзшей земли. Накинула на плечи старый тулуп, сунула ноги в валенки. Домовик с кошкой замерли, выдохнуть боялись.

На поляне лежали длинные тени. Лес следил сотнями невидимых глаз. Тихо. Только деревья потрескивают от мороза. Ядвига вдохнула ледяной воздух как можно глубже и что есть сил швырнула клубочек в темноту. Вздох облегчения прошелестел по ветвям. Оживает хозяйка, первую тропку выпустила…

***

— Бабушка, у меня все путается и рвется!!!

Они сидели во дворе под старой яблоней. На столе красовалась большая тарелка спелой черешни. Мурза лениво вытянулась на траве и насмешливо наблюдала за маленькой хозяйкой, прищурив глазюки.

— Давай в лес сходим или поехали на озеро купаться, а? Мишку с Яриком возьмём! Их папа с нами отпустит, я спрашивала! А потом я ещё разочек попробую.

Девочка отложила серую пряжу, подвинула к себе тарелку, набила полный рот сладких ягод.

Ядвига, дремавшая в кресле-качалке, открыла глаза.

— Ну давай, покажи что у тебя там… путается.

Плетушка была неровная, узелки перетянуты, петли спущены. Яга провела по узелкам кончиками пальцев, прислушалась...

— Да все у тебя получилось! Вижу светлую комнату, игрушки на полу, за окном зеленый газон, машина… Слышу твою обиду… так… Это твоя мама, правильно? Вы ссоритесь. Хлопнула дверь. Это твой день рождения, да? В прошлом году?

Лиза молча кивнула. Вздохнула.

— Неприятные воспоминания всегда сложно плести. Ничего, научишься… Пожалуй, ты права. На сегодня хватит. Твой дед обещал приехать вечером. Никифор что-то особенное надумал сварганить. Если хочешь — помоги старику.

Лизка радостно подпрыгнула, чмокнула Ягу и умчалась в дом.

Ведьма задумчиво вертела детскую памятку-плетёнку. Вздохнула, потянулась за брошенной пряжей, положила спутанный моток на колени, закрыла глаза и стала медленно выплетать сложный узор…

****

Утром в дверь настойчиво постучали. Ядвига, не спавшая всю ночь и заснувшая только под утро, резко подскочила. На пороге маячил леший. Волчья шуба шерстью на две стороны, копна длинных спутанных волос, похожих на тонкие прутики, темная морщинистая кожа, глубокие глаза — зимой темно-серые, студеные.

— Ты вчера тропинками разбрасывалась?! Иди гостей встречай, пока мои собачки их не порвали. Снежники человечиной не побрезгуют, а сейчас — и подавно. ЭТИ Черныша ранить умудрились. Кто-то у них с даром, раз младшенького зацепили.

— Знаю я твоих... собачек!

Зимние волки были свитой лешего. Огромные звери, опасные, дикие, разумные. Они стерегли границы, гоняли нечисть, провожали души умерших за черту.

Их было девятеро. Девять измученных, замёрзших, отчаявшихся людей. Четверо раненых. Обмороженные лица. Красные звезды на шапках. Ружья, наганы. Кто же из них Черныша подбил ночью?! Снежника — зимой! Пусть и младшенького, из весеннего помета, но все-таки...

Лешак и Ядвига стояли между сосен, рассматривали незваных гостей, слышали обрывки разговоров: красноармейцы…отступили … начался буран… потеряли отряд… трое суток по лесу…

Совсем рядом бродила парочка белых волков, но без команды лесного хозяина людям не показывались. На полянке горел костер — в котелке топили снег. Еды у людей нет. А зверьё в этом лесу добыть ой как нелегко. Да и зверьё тут не простое.

Ядвига шагнула за черту. Молоденький часовой резко повернулся, вскинул ружье: