— Только не выкинь номера, — сказал тот, что повыше, — мы пришли за тобой.

— Но это невозможно… Почему, почему за ним? — Рита нервно накручивала на пальцы поясок махрового халата.

— Мы должны его доставить… — и через мгновение мне закрутили руки за спину.

Я застонал от боли.

— У него синяк на щеке, — сказал один и повернулся к Рите. — Вы подтвердите, что это у него уже было.

— За что вы его… — тихо спросила Рита.

— Убил человека. Он и еще другой, с комбината. Его засекли сегодня на свалке, там, где было спрятано тело. Таких всегда притягивает место преступления.

— Я не убивал! — крикнул я. — Есть свидетели…

— У нас разберутся, кто убивал, а кто нет.

— Как вы нашли его у меня? — женщина переводила взгляд с одного милиционера на другого.

— Мы его еще днем вычислили, кто он и откуда, — сказал высокий. — А потом нам просто повезло — кто-то позвонил и сказал, что видел, как он заходил в эту квартиру.

— Я не убивал, — повторил я.

Один из державших быстро провел свободной рукой по моей одежде и пробормотал:

— Эй, у него что-то в кармане… И через секунду он достал кастет.

— Это невозможно, — повторила Рита так же тихо, что почти не расслышать.

— Я не убийца, — сказал я, пытаясь поймать ее взгляд.

Сейчас мне было очень важно, чтобы она поверила. Важнее всего остального.

— Ишь ты, тихоня, — сказал высокий, — неизвестно, что бы он с вами сделал, если бы мы не приехали. Гастролер.

— Уводите, — она отвернулась. — Уводите его, чего же вы ждете?

— Я не убийца! — но меня уже выволокли на лестницу.

Пока мы спускались вниз, мне разбили губу. Один шел сзади, и он сделал подсечку, а другой встретил мою голову носком ботинка. Когда я поднялся, вытирая кровь с подбородка, тот, что повыше, усмехнулся:

— Ходи поосторожнее. Ты меня понял?

Я его понял. Может, они были неплохие ребята и всем сердцем ненавидели убийцу. Впрочем, как и я.

Потом была ярко освещенная комната, гулкая — слова отскакивали от стен и били по нервам.

— Откуда у тебя кастет?

— На меня напали, я отобрал у нападавшего.

— Врешь. Твой соучастник показал, что ты ударил этим самым кастетом.

— Неправда. Его убили не кастетом.

— Откуда тогда знаешь, как убили?

— Я не знаю.

— С какой целью приехали? — новый голос.

— В командировку.

— Знакомы с директором комбината?

— Да, он встречал меня на вокзале.

— Один?

— Нет, с заместителем. Тот вел машину.

— Но в гостиницу вы приехали на другом автомобиле?

— Да… — я кивнул и почувствовал себя на краю пропасти.

Как мне рассказать, что было на самом деле? И ни словом не обмолвиться о Рите? Ведь все, что я смогу сказать, будет против нее. А мне очень не хотелось, чтобы все обернулось против нее…

— Объясните.

Я попытался. Только ни слова про квартиру, ни слова. Просто — пока искали телефон, труп исчез.

— Когда вы заезжали на свалку?

— Днем. Сегодня днем.

— Зачем?

— Это связано с командировкой… Загрязнение окружающей среды…

— Не валяй дурака, — прежний голос. — Когда ты заезжал на свалку, чтобы спрятать труп?

— Я не прятал.

— Неужели? А кто тебе помогал?

— Никто.
–

Значит, все сам сделал. Прав твой приятель, он уже дал показания. Он все валит на тебя.

— Нет…

— Если будешь упрямиться, пойдешь как исполнитель.

— Нет…

Я сидел в перекрестье настольных ламп, свет бил в глаза и взрывался под черепом острой болью. Я пытался удержаться на краю пропасти, думать над каждым еловом. Но они все спрашивали и спрашивали, они выстраивали вопросы так, что я повторял снова и снова, как было, но они не верили, они расставляли ловушки, грозили, несколько раз выбивали из-под меня стул и, когда я поднимался, начинали снова и снова, по второму, третьему кругу.

Я не видел спрашивающих, лампы слепили глаза, может, они менялись, но я уже едва мог шевелить языком, острая боль сначала пульсировала во всем теле, потом сосредоточилась в затылке, и я уже готов был подтвердить все, что они требуют, лишь бы оставили в покое.

— Прекратить!

Голос откуда-то из-за спины, свет неожиданно гаснет, и я шарю ослепшими глазами, силясь рассмотреть вошедшего.

— Принесите воды, — тот же голос.

Я сжимаю стакан ладонями, но руки не слушаются, кусаю зубами стекло, а вода льется по подбородку на пропотевшую рубашку.