После того, как загружаю и включаю стиральную машинку, иду на кухню, и без каких-либо особых надежд заглядываю в холодильник. Честно говоря, не помню оставляла ли там хоть что-то из съестного.

Очень удивлена, потому что полки загружены продуктами на любой вкус. Несколько видов сыров, ветчина, овощи, фрукты, молоко, сок, йогурты. Ставлю чайник и на столешнице обнаруживаю пергаментный пакет. Внутри – свежий хлеб и парочка булочек с маком и изюмом.

Ммм, это же моя отрада. Они из любимой пекарни, расположенной недалеко от дома.

Ой, я прям обе хочу! Аромат божественный и я, не дожидаясь чая, голодно вгрызяюсь в мягкую сдобу, не замечая, что дверь кухни отворяется и входит Антон.

– Вкусно? – спрашивает, растягиваясь в кривой ухмылке.

Я поворачиваюсь, распахивая глаза шире, а произнести ничего не могу, щеки вздуты, как у морской свинки, в руках – по булочке, каждую из которых я уже с особым блаженным смаком надкусила.

Он, наверное, купил нам к чаю, одну мне, вторую – себе.

– Ооо, мне та-ак стыфно, – протягиваю ему одну из надкусанных булочек. – Ты, наферное, тоше хотел?

Он смотрит на мои набитые щеки, потом на отгрызенную булку, которую я держу у его лица, и вместо ответа почему-то начинает смеяться. Голову опускает, ладонью своей широченной прикрывается, и реально угорает надо мной. Я заливаюсь яркой краской. Не сомневаюсь, у меня очень глупый вид.

– Нет, это все тебе, – говорит, вдоволь посмеявшись. – Знал бы, что так понравится, больше бы принес.

Я молча отворачиваюсь и продолжаю лакомиться. Выгонять его прямо сейчас мне, почему-то, не хочется. Не то, чтобы мне было как-то неловко все ему высказать и послать его на все четыре стороны. После всего, что он сделал, это определенно было бы разумным и самым верным решением. И от его заботы мое сердце не смягчилось, я абсолютно ему не верю, но мне так одиноко.

Я все никак не могу отогнать свои настойчивые переживания по поводу отца. Что-то явно не так. Как бы он не был занят, он всегда находил время, чтобы позвонить или написать мне сообщение. Если он в командировке – всегда писал мне утром, перед работой. Неужели, настолько нагружен? Пока что не буду себя накручивать, возможно, вспомнит обо мне перед сном. Но мне нужно отвлечься, а Антон умеет отвлекать.

Как только чайник закипает, планирую налить нам кофе, но он меня опережает. Вновь начинает хозяйничать на моей кухне.

– Садись, я сам, ­– кивает мне на стул. – Отдыхай, я все сделаю, Варь.

Закатываю глаза, и присаживаюсь. Нашелся мне тут, добряк. Правда, что ли, рыцарем моим себя возомнил. Да только я уже все о нем выяснила, и доверие полностью исчерпано.

– В понедельник, как бы я себя не чувствовала, пойду в школу, – повторно сообщаю.

Антон ничего не отвечает, во всю куховарит. Яичницу затеял готовить. Напыщенно взмахивает лопаткой.

– Тебе взбить или оставить желтки?

– Ты можешь не стараться так. Все равно не соглашусь быть твоей, пока тебе не надоест, – парирую я ему в ответ.

– Ты же нагло схомячила мой завтрак, – кивает на последний кусочек выпечки, который я как раз забрасываю в рот, а затем врезает в меня свой острый насмешливый взгляд. – Я еще тоже ничего не ел. Оставишь меня голодным?

– Ты же сказал, что обе мне купил, – уверенности и важности в моем голосе немного убавляется. Нахожусь в замешательстве.

Нет, конечно, я понимаю, что он просто хочет меня смутить. Намеренно дразнит.

И все же начинаю взвинчино бегать взглядом по кухне, лишь бы он на меня не смотрел вот так, в упор. Потешаясь.

– Окей, подловила, – широко улыбается, подходит и взлохмачивает волосы мне на макушке. – Ты очень красивая, знаешь…

Мое сердце делает безумный выпад. Я закашливаюсь, а он отходит назад к плите.

Зачем он сейчас это сказал? Этот парень меня с ума сводит, клянусь.

Так и сижу не двигаясь какое-то время, покрываясь волнующей отчаянной дрожью.

Ты очень красивая…

Я не знаю, почему мое тело так реагирует на этот торопливо брошенный комплимент. Точнее – я знаю, виноваты все мои глупые девичьи чувства к этому придурку. Но мне так хочется контролировать этот процесс. Однако, это трудно, очень трудно.

Меня накрывает знакомое помутнение.

Не в моем вкусе, – вдруг всплывает его давняя фраза, услышанная тогда в комнате. А ведь это он говорил обо мне.

Мне просто интересно наблюдать за твоими реакциями… ты забавная… – следом.

И тогда помутнение спадает.

Я обещала себе не очаровываться больше от него, обещала и буду бороться с собой. Нужно просто спланировать все. Я избегала его почти две недели в школе, и уверена – смогу повторить.

Мои раздумья прерываются, когда Антон ставит передо мной тарелку, наполненную омлетом с помидорами и зеленью, щедро посыпанным сыром. А еще кладет приборы и чашку ароматного кофе.