Шрифт:
— Моя королева! — обращалась в слезах к Киндаль макадамийка. — Мой супруг! Мой муж!
— Герцог, Ваш советник! — воскликнул кто-то из парфийцев.
— Князь! Княжна!
Бальный зал утопал в сотнях отчаянных голосов.
Максим отпустил Лиду, но не выпустил ее пальцы из своей ладони.
Вмиг оказавшиеся рядом с ними Зефир и Фисташка, озираясь по сторонам, пытались понять, что происходит.
— Пацан, Фисташка, живо отведите Лиду в безопасное место.
— Зефир, что происходит?
Ответа на свой вопрос Лида так и не услышала. Она заметила, что всех монархов в срочном порядке выводили из зала дворцовые стражники.
— Лида, не стой столбом, — отбросив ее статус, сказала Фисташка, дернув Лиду за собой. — Ты тоже, Максим, шевели ногами.
Зефир пообещал скоро присоединиться к ним, как только отыщет в этой неразберихе Пастилу и Шарлотку с ее отцом.
Выходя из бального зала, Лида с Максимом заметили лежавших на полу птифурцев. Все они находились без сознания, а на открытых участках их кожи багровели, словно кровоподтеки, непонятные им двоим пятна.
Глава 8
От повисшего в комнате напряжения Лиде становилось дурно, ее мутило, но она молчала, как и все остальные. Максим и Фисташка верно стояли рядом с ней, ни на шаг от нее не отходя.
— Это было похоже на отравление.
Произнесенная кем-то фраза разрядила обстановку, оживляя и птифурцев и людей.
— Что за вздор! — возмутилась королева Киндаль.
Ее красивое лицо омрачилось тенью злости.
— Хотите сказать, что в моем дворце гуляет отравитель! Что моя стража допустила что-то подобное!
— Дорогая, успокойся, — произнес Пекан, взяв жену за руку. — Никто не говорит об этом.
— Но первое, что приходит на ум, — сказал Джелато, вставляя свое слово, — отравление. И не простое, а довольно-таки специфичное и некоторым из нас известное.
Герцог посмотрел на царя Кизила и за его взглядом проследили все остальные. Кизил был бледным, его руки тряслись, и Лида со стопроцентной вероятностью могла сказать, что Кизил чего-то боялся.
— Не смотрите на меня так, — тихо произнес он, — словно обвиняете в чем-то…
— Никто не обвиняет.
В голосе княгини Юдзу Лида слышала нотки спокойствия и благоразумности. Правительница Цитрона сидела в одном из кресел, которые стражники принесли из других комнат, и с самым что ни на есть надменным видом, обводила взглядом собравшихся.
— Никто. Никого. Не обвиняет, — повторила она, и под ее колким взглядом даже Джелато пришлось отступить. — Но царь Кизил, скажите, верны ли наши предположения?
Все взгляды вновь устремились на молодого царя. Тот, опустив глаза и плотно сжав губы, кивнул и, словно стыдясь своего ответа, покраснел так, что цвет его лица приблизился к оттенку его волос.
— О чем вы говорите?
Лида взглянула на стоявшего рядом с ней Максима. Тот, как и она, ничего не понимал, и от этого ей стало немного легче. В кои то веки она была не один на один со своим незнанием.
— Пятна на коже, судороги, бессознательное состояние, — отвечала на ее вопрос Фисташка, — признаки отравления волчьими ягодами, растущими только в лесах царства Ирги.
Последние слова она произнесла с таким нажимом в голосе, что и Лида и Максим поняли, хоть княгиня и сказала, что никто не обвинял правителя Ирги, но каждый думал об его причастности к инциденту.
И подобное отношение к Кизилу возмутило Лиду.
— Это ничего не значит, — сказала она, поочередно посмотрев на каждого правителя Птифура. — Обвинять кого-то в причастности к преступлению только из-за его принадлежности к Ирге? Это же глупо.
— Мы никого не обвиняем, — в третий раз повторила княгиня Юдзу.
— Королева Лидия как и прежде излишне сумасбродна, — насмешливо произнес Джелато. — Это в ее духе — защищать кого-то, не разобравшись в ситуации.
— Не разобравшись в ситуации? — переспросил Максим. — Стоит ли напоминать, чьи подданные напали на участников турнира Великих правителей и в чьи обвинения, как после выяснилось вполне себе не сумасбродные, изначально никто не поверил, насмешливо называя истинного победителя турнира лжецом?
Уголки губ Джелато дернулись, обнажая белые резцы зубов.
— Я и королева Лидия, будучи людьми, — продолжил Максим, — смотрим на сложившуюся ситуацию под другим, иным от вашего углом мировоззрения. Даже если волчьи ягоды растут только в лесах Ирги, это не значит, что именно иргийцы принесли их во дворец.
— Более того, — вторила за ним Лида, не позволяя птифурцам вмешиваться в их рассуждения, — если дело и в самом деле в волчьих ягодах, то как ими отравили гостей бала? Все ведь знают, как они выглядят?