Не смотрите в эту сторону. Держите свои глаза при себе, господа.

Когда семья благополучно переходит на другую сторону улицы, когда голова головореза поворачивается в ту сторону, я выезжаю с парковки и еду в противоположном направлении. Из-за рождественских песен по радио мой пульс гулко отдается в ушах. Я постоянно смотрю в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за мной никто не следует.

Но это трудно сказать наверняка, потому что Хоук-Ридж-Холлоу кишит туристами. Я предполагаю, что Райф ездит на черном внедорожнике с номерами другого штата, но это относится практически ко всем остальным автомобилям, которые не являются пикапами — почти без исключения у них номерные знаки Монтаны.

Когда опускаются сумерки и загораются огни, я проезжаю по району и говорю себе, что я здесь, чтобы полюбоваться рождественскими украшениями. Затем, не желая показаться подозрительной, направляюсь в сторону курорта. Чем больше людей будет вокруг, тем проще будет сливаться с ними. Тем временем небо темнеет от надвигающейся бури. Снег падает все гуще.

Когда проезжаю через парковку, заполненную людьми, которые занимают места на стоянке, одна из машин мигает фарами. Вероятно, они показывают, что застолбили место между машинами.

Отлично. Неважно. Я не собираюсь спорить из-за этого места.

Эта борьба за место на парковке требует терпения. Делаю глубокие вдохи. Такие же, какие делаю, когда у меня особенно придирчивая клиентка, которая не знает, какой стиль ей нужен, и продолжает передумывать на протяжении всего сеанса.

Я снова огибаю парковку. Массивное здание курорта высотой в несколько этажей, построенное в стиле ремесленников, возвышается справа от меня в сиянии мягких белых рождественских огней. Выплатив все долги по кредитной карте, я пообещала себе не пользоваться ею, кроме экстренных случаев. Это похоже на чрезвычайную ситуацию. Может быть, мне удастся снять номер на одну ночь.

В худшем случае, я свернусь калачиком под одной из тех тележек для доставки еды в номер, которые обычно накрывают скатертью. Райф туда не заглянет.

И снова мы с черным внедорожником сталкиваемся. Он снова мигает фарами. Однако на этот раз у нас нет повода для борьбы за свободную парковку. Когда он не трогается с места, я объезжаю его, злясь на то, какими грубыми бывают люди.

Когда проезжаю мимо, мурашки пробегают по моей коже.

— Обогреватель, не подведи меня сейчас, — говорю я, переключая диск регулятора.

Необъяснимое чувство, что кто-то смотрит на меня через окно машины, заставляет меня поднять взгляд вверх, и я смотрю на внедорожник. Пассажир смотрит на меня парой темных глаз.

Райф.

Срываюсь с места в противоположном направлении, лавирую между машинами, пытаясь выбраться с парковки. К счастью, скопление машин блокирует внедорожник Райфа с его головорезом за рулем.

Думаю, они последуют за мной, но, по крайней мере, у меня есть преимущество.

Вернувшись на главную дорогу, я проезжаю, кажется, несколько миль. Канада должна быть где-то рядом. Я вожусь со своим телефоном, пытаясь заставить GPS работать, но сигнала нет. В любом случае, так Райф мог выследить меня. По словам Айрис, этот парень технический гений, но использует свои навыки во зло. Хотя мог бы помогать людям, используя свои суперспособности. Я никогда не понимала, когда люди, которые могли бы стать героями, предпочитают разрушать жизни.

Задний привод «Мазды» с трудом справляется с подъемом на холм, когда на дороге начинает скапливаться снег. Доезжаю до развилки с указателем, указывающим на елочную ферму, и еду в том направлении, потому что там свежие следы шин.

Дорога сужается, и деревья, заваленные снегом, смыкаются вокруг меня. Свет фар подпрыгивает вверх-вниз, когда белая масса падает, словно кто-то сверху вылил ванильный молочный коктейль. Как будто я въезжаю в свежевыкрашенную стену.

— Ники, еще немножко. Ты сможешь, — шепчу я.

Я никогда не встречала фермеров, выращивающих елки, но представляю их добрыми, веселыми людьми. Возможно, они приютят меня на ночь. Я даже переночую в сарае, если понадобится.

Продолжаю подбадривать машину и себя, но она идет юзом. Мой желудок подпрыгивает к горлу, когда теряю контроль. Схватившись за руль, отпускаю тормоза, но уже слишком поздно. Мы с Ники крутимся, а затем скользим боком к просеке. Затем балансируем на двух колесах над тем, что кажется краем оврага. К счастью, это не утес. Просто чистый слой снега.

Я делаю вдох, замираю, но машина все равно накреняется. Протягиваю руку, и ремешок моей сумочки запутывается вокруг моей руки. Дергаю за нее, и она летит мне на колени. Машина глохнет и затихает, медленно наклоняясь.

— Это нехорошо.

Снежная земля быстро надвигается на меня. Я распахиваю дверь и вываливаюсь наружу, в последний момент оттолкнувшись от рамы.

— Ники, нет! — кричу я, отскакивая в сторону и выбираясь на дорогу. Моя машина с треском падает на бок.

Раздается скрип, раскалывающий тихую снежную ночь. Он становится громче, пронзая тишину, как стекло, раскалывающееся пополам. Затем раздается бульканье. Я понимаю, что машина упала не на поляну. Скорее, это пруд. Это не мой желудок булькал. Он перекрутился, как садовый шланг. Шум издавал воздушный пузырь.