Оглушительный грохот перерезал канат, занавес упал, окончив тем самым представление. В роли оваций выступила пелена красно-белого цвета, она тонкими струйками пробежала по поверхности глаз; почти как реки от угля картографа. Далее по языку промчался вкус, ощущения, которые испытывал зрительными сферами во время процедур лечебных.

Последним отголоском просочилось то, как уносят два министерских сундука с монетами. При этом один из похитителей насвистывал мелодию. Она чем-то напоминала голос из шкатулки в хранилище. Когда отголоски возможного былого растаяли, невидимая рука долга помогла Фелю выбраться из буерака его мыслей.

— Превосходно! — воскликнул он, резко пробудившись. — Ночи будут тёмными, но я пройду сквозь них и добуду голову чёрного пера. Отдам всё ради чуда, принесу любую жертву. Хоривщина будет освобождена от своей ноши. И тогда яблоко будет падать к небу. Даже мёртвые вернутся к своим любимым, — очень тихо проговорил тот для себя.

К нему «совсем не на мягких лапах» приближалась ряженая пародия на вермунда. Судя по виду, намеривался сообщить важную новость.

— Я знаю. Вы всё осмотрели, но не смогли найти лакея. Он просто сбежал, когда констебли отвлеклись на разговоры с сослуживцами. Стало быть, обсуждение и выбор места для грядущей попойки… куда важнее долга. Теперь их следует высечь или повесить на крюк за такое допущение, но проявлю понимание. Мало кому не захотелось бы выпить после увиденного. Учти, этот случай — исключение. Если подобное повторится в будущем, то город останется вообще без единого служителя порядка. Больше не будете стукать башмачками. Доходчиво выразился?

— Более чем, господин. Столичная щедрость, как всегда, не знает границ. Премного благодарен, — манерно сказал не вермунд. — Я предупрежу людей и соберу отряд для поимки беглеца.

— Не нужно. Что-то мне подсказывает, я найду его раньше. А теперь можешь возвращаться к своим… другим обязанностям. — покидая усадьбу, повторял: — Это они. Это точно они! Рамдверт…

В тени собора Церкви Примуулгус столпились жители, собрались перед деревянной площадкой. На ней стоял лимн «Широкая глотка». От остальных его отличал только головной убор с тремя углами. Возможно, подобный выбор делался во избежание возникновения чувства инородности у слушающих. Пришлых мало где любят.

Крикун громко, в соответствии своему прозвищу, рассказывал людям о случившемся в усадьбе:

— Дамы, господа и простые выпивохи. У меня для вас срочная новость, — выкрикивал лимн, звеня колокольчиком в своей руке. — Наши защитники, наши благодетели отправились на дипломатическую миссию. Отправились всей семьёй за море, чтобы помочь нам. Вы представляете? Не только господин Лицлесс и госпожа Риктия заботится о нашем будущем. Вся семья Ванригтен целиком и полностью старается для всеобщего блага, — лимн заметил недовольство на лицах некоторых из толпы. — Я понимаю ваше недовольство… ведь я такой же простой… как и вы. Я тоже рос в этом городе, гулял в тени острейших шпилей. Тоже ходил в лавку мясника, выпивал в «Пьяной коленке» и слышал все эти грязные слухи: якобы за исчезновениями людей стоят, — «широкая глотка» указал рукой в сторону гнезда Ромашки. — Всё это гнусная ложь предателей. Чтобы мы бросали камни в спины наших защитников! У такой подлости нет границ! Стоит только впустить её в себя, то всё, начнёте заживо гнить! А мы не хотим стать лакомством для вечного врага нашего Творца!? Мне видится, что за этим ещё и стоят воздыхатели всемилостивейшей Каэйдры — супруги нашего покойного Государя Венн. Представьте, слуги стараются, хотят утешить вдову. И все мы знаем каким образом. Обливают грязью одну черноволосую красавицу для другой беловолосой красавицы с длиннющей косой. Это ложный путь. Топя в грязи другого… сам чище не станешь. А ведь вы краешком уха, но слышали, что Всемилостивейшая Каэйдра уже нашла утешение… в крипте…в объятиях мертвецов. Фу-фу и ещё раз фу. Тем не менее, вклад мятежников в этот ушат грязи…его сложно переоценить!

— Лучше отдалась сразу гвардейца графа Фалконет. Они-то точно трупы! — с беззубой улыбкой прокряхтела песчинка из толпы. Кафтан накрепко прилип с рыхлому тельцу.

— Уважаемый, попрошу попочтительней отзываться о вдове. Она была верной супругой нашему Государю, и до сих пор ратует в защиту его пути. Как и Министр-Наместник, который придерживается того же курса, но с небольшими изменениями. Вы же не всегда ходите в мехах, а лишь в холода. Тут так же… необходимо маневрировать, дабы не напороться на скалы. К тому же, уважаемый, именно Император Венн утихомирил Графа, взял с него обещание держать в узде жестокие порывы гвардии Фалконет. А вы тут такое говорите. Постыдились бы…

— Но как же…

— Я понимаю ваше замешательство, — прервал того «Широкая глотка». — Но мы же всё понимаем. Мы же не будем играть мятежникам на их грязные ручонки? Не будем позволять обманывать себя? Битва идёт не только на полях сражений, но и внутри нас самих! И мы же не хотим проиграть? — спросил глашатай, а толпа, после недолгих раздумий, поддержала его словесную бурю. — К тому же… ночью кое-что случилось. Вопиющее варварство снимает любые подозрения с семьи Ванригтен. В их поместье проникли трусливые воры, они не осмеливались творить свои скользкие дела в присутствии хозяев. И представляете, кто это был? Это были те самые Вороны, страх перед которыми вынуждал нас говорить о них шёпотом! Те самые вестники Хора, отпрыска Старой войны, оказались обыкновенными грабителями. И эти мерзавцы украли сундуки с микатами. А золото предназначалось-то нам! И хотите знать, что я об этом думаю? — спросил тот, и толпа впопыхах зашевелилась. — Я думаю, нам выпала редкая удача разбить наши страхи и вернуть предназначенное каждому из нас! Только преодолев эти трудности, мы станем достойными соратниками нашего Наместника!

Лимн не замолкал ни на секунду. Для него весь город был большим колодцем. Говори в него, и эхо будет повторяться снова и снова. «Широкая глотка» верил, наступит мгновение, когда колодец посчитает чужой голос своим собственным. Останется только заколотить крышку, чтобы монетка иной речи не упала в него.

Почувствовав себя обокраденными, мужики вызывались добровольцами для поимки преступников, собирались в группы для обходов улиц. Вооружались первым попавшимся под руку. В ход шло всё: от пустых бутылок, молотков, досок и коротких клинков — до охотничьих луков, металлических прутов и вил. А некоторым удавалось добыть ненадёжные подделки огневого одноручного оружия. Редким мастерам, умеющим изготавливать огор-ы, запрещалось использовать свои знания и навыки — таков указ Министерства. И поэтому подобное оружие и днём с огнём не отыщешь. Также добровольцы, жаждущие справедливости, выводили своих собак, коих держали на привязи более чем воспитательных побоев; в результате чего получались озлобленные на весь мир комки облезшей шерсти.

Предлагая всем желающим прикоснуться к колокольчику наудачу, выразитель общего мнения, лимн, просвистел: — Спасибо всем вам за внимание. Потому что если бы не вы, то я был бы не нужен. Без вас меня бы не было. Спасибо всем вам ещё раз. Я бы предложил вам потереться со мной носиками в благодарность, но нет. Может в другой день, — слюняво посмеявшись, продолжил показывать глубину своей глотки: — Удачи всем нам в эти трудные времена. И не забывайте подписаться в листе моего помощника. О! Прошу прощения, чуть не забыл. Недавно один из наших оренктонцев покинул город. Захотел помочь Министру-Наместнику в достижении его великой цели — отправился трудиться на рудник. В его доме нашли подтверждения его спешного отбытия. Так спешил, аж сапоги растерял. После чего было принято решение о продаже имущества. Всё законно, всё с аукциона. Так что… кого-нибудь интересует чудесное кресло?