– - Понял, -- говорю.

– - Я считаю, -- осторожно предлагает Рысаков, -- что стрельбу и штурм сейчас начинать неудобно: темно.

– - Какой... штурм?
– - похолодел я.
– - Какой штурм?!

– - Ну вот Лисин ваш приказ передал -- штурм начинать. Офицеры, мол, все убиты... он один спасся.

Я тут и онемел. Как... убиты? Что значит -- убиты?

– - Дайте-ка его мне!

Тот его найти не может, спустился с вышки и ушел.

Слушал я, холодея, и понял, что сейчас может случиться то, за что не придурку Лисину, раздающему такие команды, придется отвечать, а мне, захваченному генералу. Вне меня сейчас идет какая-то дурная игра, итоги которой припишут все равно мне -- старшему по званию.

Еле сдержался, чтобы телефонную трубку не разбить в ярости.

– - Так, понятно. Теперь слушайте меня, полковник. Значит, так... Успокойтесь!

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

Отчаянный генерал проявил в ту ночь максимум благоразумия, у него как бы открылось второе дыханье, и к рассвету, не спавший, но свежий и волевой, сумел добиться у зэков разрешения на обращение к Зоне через рупор.

– - Сегодня ночью чуть не стряслось непоправимое, -- сказал он.
– - Из-за несогласованности чуть было не начался штурм... Мне удалось убедить командование, что тут все в порядке, ситуацию контролирую лично, и вы не хотите бойни. Крови сегодня ночью не случилось, хотя вполне могла быть. Войска стоят в готовности номер один. Чье-то неосторожное или провокационное действие, и это послужит сигналом к началу атаки, в Зону ворвутся танки и перемесят тут всё... Ясно?

Зона слушала молча.

– - Думайте! Пока еще можно и нужно остановиться. Больше говорить я не буду -- решайте.
– - он положил рупор и ушел.

ЗОНА. ОРЛОВ

Зэки тоже в эту ночь не спали в ожидании стрельбы, носа не высовывали из бараков. Бузить уже и не хотелось, но и отступать вроде было нельзя. Идеологи восстания растерялись и покорно ждали развития событий, не снимая требований.

Великая же заслуга генерала в эту ночь была в том, что он не знал, живы офицеры или действительно убиты, -- они содержались в другом помещении, -но мудро не упомянул об этом в обращении к осужденным и не сделал это формальным поводом для начала штурма... Приказ этот зловещей, смертной тенью висел над притихшей Зоной всю ночь...

После его выступления зэки пришли к генералу с мировой. Но он встретил их жестким вопросом:

– - Правда, что мои офицеры убиты?

Парламентеры растерялись, кто-то побежал в штаб, и через минуту оттуда появились живые офицеры, прокричали через площадь:

– - Все в порядке, товарищ генерал!

У генерала задрожал голос:

– - Слава Богу!..

НЕБО. ВОРОН

Только я это видел, как уже потом, когда кончилось все, генерал вызвал Лисина. Явился он весело, ожидая похвалу за геройский побег от зэков. Генерал вышел молча из-за стола и со всего размаху ударил его, сбил с ног.

– - Мало тебе, козел... была бы моя воля...

Он сжимал большие крестьянские кулаки, привыкшие с детства к дракам. И Лисин с визгом рванул из кабинета и Зоны.

Боевой генерал... я видел, как он за сутки до этого смело вошел в Зону без сопровождения, в штатском, предъявив на вахте генеральское удостоверение.

Слонов пересел из камеры в кабинет начштаба, а приезжий генерал в отдельной комнате до ночи перебирал дела осужденных.

Отложенные им двадцать дел были отправлены на пересмотр срока и правильности судебного решения, стрелявшего в Ивана Воронцова отдали под суд, а у Лисина нашли другие серьезные грешки, вплоть до присвоения липовых заслуг партизана, посадили вскоре в такую же Зону... Там, на его счастье, не узнали о недавнем "подвиге" помощника прокурора...

ЗОНА. ОРЛОВ

Воронцов, отбросив кувалду, ловко и быстро смазал соляркой форму и ушел в будку, утепленную пенопластом, -- там в холод отогревались и сушили мокрые рукавицы на печке, летом же дверь туда не закрывалась.

К ней тихо подошел майор и услышал пару добрых слов в свой адрес:

– - Ну, Мамочка если застукает -- хана! За чифир отдерет, банку расколошматит, ну и в очередь на изолятор запишет.

Медведев утвердительно кивнул головой: безусловно. Насмехаются, черти лысые. Только никогда не разбивал он их банки, не опускался до этого, как Шакалов или Волков. Шагнул в будку, тесно сидящие работнички мгновенно и воровато встрепенулись. Банка с чифиром в мгновение ока исчезла. Приподнялись бритоголовые, сидевшие вокруг печки-чугунки.

– - Ну что ты, продолжай келешуй, -- вычислил Медведев самого испуганного, он верным делом и переливал чай в кружку и обратно -келешевал.

Но тот находчиво зачерпнул кружкой из ведра и, невинно моргая, крупными жадными глотками выпил ее до дна. Будто и вправду только что насилу добрался до теплой и прогорклой заводской воды. Чай пить в Зоне не запрещается, но вот только не на работе.

На завод драгоценные пачки чая провозили водители самосвалов и панелевозов, а отсюда он проносился в Зону. Ну, коль есть чай, значит, есть и связи с вольными, а это водка, наркотики -- да все, что угодно...

Когда промерзнешь до костей, еще куда ни шло согреться стаканом чая. Но этот густющий чифир вязок, как деготь, от него сворачивает язык. Тонизирует, на мгновения вливает силу, а человека высушивает необратимо.

– - Перекур?
– - спросил усмехнувшийся майор.

– - Д-да, -- слегка заикаясь, ответил за всех звеньевой.

ВОЛЯ. МЕДВЕДЕВ

"Старый знакомый", -- угадал Медведев. Вот он, былой Ваня Воронцов, а теперь уже Иван бывалый... Равнодушно оглядывает печную трубу и вряд ли узнает меня. Да и сколько лет прошло... А может, все мы, менты, для него стали на одно лицо...