Выбравшись из машины и поняв, что на сегодня дорога закончилась, Никлас ощутил навалившуюся усталость. Встряхнуться даже не старался, наслаждался состоянием: осознанием того, что впереди удобная чистая постель, а все вопросы размещения возьмут на себя другие люди. Единственное, что требовалось себя заставить — это раздеться и принять душ, для чего Никлас и отправился практически на автопилоте в ванную комнату, когда ввалился в дверь своего номера.

В душе он оказался сильно удивлен отсутствию нормированных счетчиков воды. Поискал, и не нашел — это что, получается здесь расход не лимитированный? Не веря такому, Никлас принял душ очень быстро, как привык.

Когда вышел из ванной комнаты, взял курс на кровать и вдруг остановился как вкопанный. В кресле, закинув ногу на ногу и покачивая носком сапога, сидела Катрин. Комната тонула в полумраке — свет давали только отблески уличных фонарей сквозь окна, а также полоска из полуоткрытой двери ванной комнаты, так что силуэт девушки выглядел не совсем четко.

Все это очень неприятно напомнило Никласу картину, когда Катрин сидела в кресле кабинета Дитриха Брандербергера и точно так же покачивая ногой. Она что-то почувствовала в его взгляде, торопливо изменила вальяжную позу и села словно прилежная ученица, положив руки на колени.

— А ты… забыла что-то? — не сразу нашелся что сказать Никлас.

— Выспалась. Посижу книгу почитаю, — пожала плечами Катрин.

— Здесь? — развел руками Никлас.

— Да. Я не думаю, что культисты так просто отступятся. Мало ли, лучше поостеречься.

— То есть теперь постоянные ночные дежурства будем устраивать?

— Не знаю. Но сегодня я спать не хочу, так что почему бы и нет? Ты против?

— Да нет, конечно, — расслабившись, широко зевнул Никлас.

После того как зевнул из глаз брызнули слезы и он, не сдерживаясь, сладко зевнул еще раз. Кивнув Катрин, завалился на чистую кровать. Закрыв глаза, он отчетливо почувствовал, как проваливается в сладостную дрему.

— Ты спишь?

Несколько секунд Никлас не отвечал. Был соблазн промолчать и не возвращаться в реальность, но он с ним справился. Зевнул, проморгался от вновь брызнувших слез, посмотрел на Катрин.

— Нет, не сплю.

— Я не сказала тебе всей правды про информацию из твоего досье Брандербергера.

«Какого досье?»

Никлас не спросил, подавил импульс. Подумал и почти сразу вспомнил, о чем речь — та самая характеристика его отношения к девушкам, которой так сильно иногда была озабочена Катрин.

— И что ты мне еще не сказала?

— Кроме отметок в неприятии или сложности общения с противоположным полом в досье Брандербергера было указано, что ты крайне косноязычен. Либо же, опять же как вариант, что ты смущаешься перед аудиторией больше чем из нескольких незнакомых человек. Я пока не вижу ни единого подтверждения этой информации, в монастыре ты произнес такую речь, что…

— Если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого не существует, — Никлас произнес это с заметным холодком в голосе. Тема была ему не очень приятна, поэтому он сейчас точь-в-точь повторил слова, которые Катрин как-то сказала Марше, причем говорил со схожей интонацией.

Катрин намек поняла, замолчала. Никлас действительно не хотел разговаривать на эту тему — он уже признался ей однажды, что ему приходится преодолевать страх, повторять это как попугаю не хотелось. Но, захотелось сейчас задать внучке рейхсграфа несколько вопросов. Правда сначала он решил закрыть глаза на секундочку и сразу заснул. Проснулся от пронзительного женского крика — и вскочив с кровати, машинально выхватив из-под подушки предусмотрительно убранный туда вальтер, принялся заполошно осматриваться. Кричала Катрин — похоже, она заснула в кресле с книгой и сейчас проснулась от кошмара.

Внучка рейхсграфа сидела с широко раскрытыми глазами, похоже не очень понимая, спит она еще или уже бодрствует. Никлас присел рядом, взял ее за руку. Катрин посидела несколько минут, после этого благодарно кивнула.

— Мне страшно, — вдруг призналась она.

Никлас не стал ничего говорить, просто показал в сторону кровати. Лег сам, убрал вальтер под подушку и отвернулся, слушая как Катрин раздевается. Нет, переодевается — одев пижаму, она скользнула к нему под одеяло, устроившись на другом конце кровати.

Никлас после этого довольно долго не мог заснуть, хотя Катрин почти сразу задышала ровно. Но стоило ему начать проваливаться в сон, как девушка застонала. Сначала негромко, потом все громче и громче. Видимо, кошмары вернулись. Никлас аккуратно взял ее за плечо, сжал успокаивая. Стоны прекратились, но ненадолго — в следующий раз, чтобы уже заметавшаяся во сне Катрин успокоилась, пришлось ее приобнять.

От пронзительных криков девушки просыпались они еще два раза. И если первый раз Катрин удивилась, почувствовав, что Никлас ее обнимает, то во второй сама крепко прижалась к нему, избавляясь от страха кошмаров.