Всегда рядом с нами находился еще один член семьи – черно-белый спаниель Тимошка. Нам его подарил Евгений Павлович Леонов во время съемок «Белорусского вокзала».

Папа любил гулять с ним по лесу. Охотой отец никогда не занимался, но прирожденный охотник Тимошка не упускал случая проявить свой талант. Однажды при нас на пруду натаскивали собаку для охоты. Хозяин измучился, обучая ее. Тимошка же только увидел приманки, разбросанные на воде, и все сделал как полагается, на удивление и наше, и охотника. Этот добрейший пес прожил в нашей семье 18 лет и умер на даче. Там же, в лесу, мы его и похоронили.

С тех пор, как родители купили дачу, она ни разу не перестраивалась, все ограничивалось мелким ремонтом. И вот в 1985 году был затеян ремонт капитальный. Нужно было сломать старую печь, поставить ОАГВ, положить новый фундамент, перебрать бревна, сломать одну из террас и вместо нее сделать кирпичную пристройку для кухни, ванной и туалета. Провести городскую канализацию и городской водопровод. Поменять крышу. По тем временам это был ремонт с большим размахом. Известный журналист и драматург Василий Михайлович Чичков, который имел дачу недалеко от нас, называл эти работы «стройкой века». Сейчас, когда смотришь, как возводят трехэтажные кирпичные особняки, которые все плотнее окружают наш скромный бревенчатый дом, то становится смешно и грустно от былого «размаха».

Как я уже упоминала, отец хозяйством заниматься не любил, только спонсировал его, и все висело на дедушке Диме. Но в данном случае была приглашена целая бригада из какого-то строительного учреждения во главе с бригадиром. Эти ремонтники затянули «стройку века» на полтора года, безжалостно перегубили множество деревьев и других посадок, разбили мой новый велосипед, пьянствовали, крали наши стройматериалы для «халтуры» на других дачах и в результате обманули нас с деньгами. Все это стоически выносила моя мама, ведя с варварами изнурительную ежедневную борьбу за порядок. Помогал ей в этом мой муж. Папа же зарабатывал деньги. И вот, наконец, все наши мучения окончились, хотя после этой «стройки века» на наш участок было страшно смотреть: ямы, колдобины и груды мусора. Отец в свои редкие приезды на дачу вооружался лопатой, вилами и вместе с нами разгребал все это безобразие. Мне кажется, что папа с большим удовольствием включался в работу, которая приносила быстрые и видимые результаты.

К сожалению, на обновленной даче отцу оставалось жить недолго. И все-таки она послужила и ему. Он не любил сборищ и пикников, кроме тех случаев, когда приезжали родственники. И хотя в нашем поселке жили известные люди, такие как наш сосед Василий Чичков, его брат – композитор Юрий Чичков, Евгений Матвеев, Михаил Глузский и еще немало творческих людей, у нас никогда не было «корпоративных» сборищ. Если папа не занимался со мной спортом, то все свободное время он отдавал работе. Учил тексты новых ролей, повторял старые, готовился к спектаклям или съемкам, читал. Он любил проводить время у себя в комнате на втором этаже с балконом, с которого было видно улицу и участок. Иногда он брал Тимошку и шел в лес, но не для того, чтобы собирать ягоды и грибы. Он не спеша прогуливался, размышляя о своем персонаже, которого ему предстоит играть, учил или повторял тексты. Папа вообще любил учить текст на прогулке.

Мама вспоминает: «На даче больше всего он любил одиночество. “Пойду в лес гулять” – “Один?” – “И что же, что один? Мне одному не скучно. Иду и фантазирую, придумываю что-нибудь. Даже в тех ролях, которые никогда не играл, и, может быть, не сыграю. Не понимаю, почему людям бывает скучно наедине с собой”. Или соберется ехать на велосипеде. Я ему скажу: “Что ж ты так оделся? Тебя же узнают люди!” А он отвечает: “Я туда не езжу, где могут узнать”. И уедет, например, на водоем в такую пору, когда никому не придет в голову там купаться. А он купался в очень холодной воде. Моржом в полном смысле слова не был, но в сентябре-октябре окунался спокойно. Приедет обратно и говорит, довольный: “Никто меня не видел. Один плавал”».

Как-то, вернувшись с гастролей по городам Сибири, родители привезли несколько саженцев сибирского кедра и жимолости. Все это было посажено на участке незадолго до смерти отца. Большинство кедров погибло, а один выжил. Сейчас он уже большой и растет под окном кухни. Когда я смотрю на него, всегда вспоминаю папу. На ветру дерево машет зелеными ветками, словно передавая от отца привет.

Почти 15 лет я прожила с бабушкой и дедушкой на Саввинской набережной, и, как я уже писала, для меня это было счастливое время. Но вот с осени, после летнего отдыха на даче, я перебралась к родителям на улицу Алексея Толстого (ныне Спиридоновка) в дом № 8. Сейчас на этом доме висит мемориальная доска: «Здесь с 1967 по 1987 год жил выдающийся русский актер, Народный артист СССР Анатолий Дмитриевич Папанов». Сейчас он стоит какой-то поблекший, как будто уставший от прожитых лет, давно требующий ремонта. А тогда это был 13-этажный красавец, отделанный стильными деревянными панелями. Он сразу бросался в глаза. Говорят, что по проекту было запланировано 12 этажей, но в процессе работы у строителей остался сэкономленный материал, и тогда в проект внесли изменения, добавив еще один этаж.

Мои родители как раз и получили квартиру на последнем 13-м этаже. Но эта цифра их нисколько не смущала. Наоборот, они говорили, что «роковая» цифра 13 принесет им счастье. Так и случилось – они прожили здесь счастливую жизнь. Но еще немного о доме. Как я уже писала, вид у него по тем временам был необычный. Да и люди, в основном, здесь жили заслуженные: высокие начальники, известные артисты, военные. Правда, среди жильцов встречались люди и более скромных профессий. Например, нашими соседями по лестничной площадке оказалась семья Горшковых, они занимали однокомнатную квартиру. Глава семьи Алексей Горшков получил это жилье за то, что был одним из лучших строителей дома. У него была жена Тамара, довольно крупная женщина, и дочка Марина. Так как из-за занятости отца все хозяйственные заботы лежали на плечах мамы, она часто обращалась к Леше Горшкову за помощью. Естественно, не бесплатно.

Помню такой случай. Как-то мама купила красивую старинную картину и решила ее повесить в гостиной. Для этого ответственного дела она позвала Лешу Горшкова. Он долго колдовал над картиной, затем отошел в сторону полюбоваться. «Ну что, Леша, нравится?» – поинтересовалась мама, имея в виду художественное произведение… «Да, Леша криво не повесит!» – гордо ответил тот. А вообще эта семья была простая и добрая.

По другую сторону от нашей квартиры жили внук и внучка прославленного дипломата Литвинова. Внук был диссидентом и вскоре эмигрировал в Америку. А внучка вышла замуж и родила сына. Со временем они тоже уехали куда-то, поменявшись. Еще нашими соседями по лестничной площадке была семья дипломата Пономарева. Почти из всех командировок за границу его супруга привозила маме разные безделушки и сувениры. По соседству также жила семья врача Мухина. Его отец до революции был очень известным гомеопатом. Но, помимо своей медицинской деятельности, он еще собирал живопись. Коллекция картин была довольно большая, и все это перешло к сыну. В квартире младшего Мухина на стенах висели полотна очень известных художников, не только русских, но и зарубежных. Иногда его жена Ольга Константиновна обращалась к маме с просьбой: не желает ли кто-нибудь из театральных знакомых купить что-нибудь из их коллекции, так как ей периодически нужны были деньги.