И подумала о Лаури и о том, какой будет ребенок — его и ее ребенок, и, может, глаза у него будут отцовские, и пускай Лаури сам выберет для него имя… на миг у нее даже голова закружилась. Они с Ревиром медленно пошли прочь. Клару одолевала странная слабость — будто вот-вот подкосятся ноги, но это почти приятно, только, пожалуй, не стоит говорить Ревиру. А он все молчит, будто ему нечего сказать. И она принялась болтать:

— Вот мне чего хочется — чтоб у меня было много-много детей, семеро или, может, восемь, и большой дом, и все такое. А если в доме нет маленьких, что за радость, верно?.. А я только воротилась, ездила на побережье, вон в какую даль. С друзьями ездила, мы там загорали, купались.

Клара обратила к нему такую слепящую и ослепленную улыбку, словно все еще не опомнилась от солнца, бьющего в глаза. Но Ревир не улыбался. Ему явно было не по себе.

— Я нынче жду в гости одного друга, — продолжала Клара. Ей даже захотелось дернуть Ревира за рукав, чтобы он понял, какое это для нее событие. — И у меня еще куча дел, надо пораньше вернуться домой… я сюда только так приехала, за компанию с подружкой…

— Вам так приятно о них рассказывать… о ваших друзьях?

Странный вопрос. Клара подняла глаза на Ревира и словно споткнулась под его взглядом — он смотрел на нее в упор, совсем как Лаури. Сильней закружилась голова. Захотелось вернуться к Джинни — хоть она и сердитая сейчас, а все-таки возле нее спокойнее, вроде как под защитой, и можно убить время до восьми, а там придет Лаури.

— Джинни моя подруга… — начала она, но тут с криком пробежала орава мальчишек, и Клара не договорила. Через весь луг, где устроено было гулянье, они прошли к стоянке машин. Вернее, к самому обыкновенному пустырю, где на время гулянья можно было поставить машину. Сюда музыка почти не доносилась. Ревир сказал:

— Я хотел бы с вами поговорить. Я не собираюсь ни о чем вас просить.

Клара беспокойно улыбнулась. Она все прислушивалась к еле внятным звукам музыки и думала — как они далеко, как быстро затихли, ведь она встретилась с этим человеком всего-то минут пять назад.

— Да, но моя подружка… они все меня ждут к ужину.

— Мы можем пойти поесть.

— Пойти поесть? — смущенно повторила Клара. — Но в восемь придет мой друг.

— Это ваш поклонник?

— Просто друг, — осторожно ответила Клара и обернулась к Ревиру, словно хотела позвать его обратно, на гулянье. Но только скользнула взглядом по его груди, не решаясь поднять глаза и посмотреть ему в лицо. Она помнила, кто он такой. Имя этого человека окружает его каким-то невидимым облаком, будто запах духов красивую женщину, люди чуют его издали; сам Ревир, верно, понятия не имеет, как его узнают и отличают. Лаури — и тот знает его имя…

Они прошли через бурьян к машине Ревира, Клара ее сразу узнала. Должно быть, в тот раз она и сама не заметила, как внимательно разглядывала эту машину.

— Мне один человек сказал, ваша фамилия Ревир.

Он засмеялся:

— Я сам вам это сказал.

Но Клара думала не о нем.

— Вы немножко изменились за это время, — сказал Ревир.

— Да, я знаю.

Она забралась в машину. Разогретое солнцем сиденье обожгло ей кожу под коленками.

— Может, не надо ездить далеко? — робко сказала Клара. — Может, только немножко прокатимся? Тут, по близости?

По кочковатому неровному полю он повел машину к дороге. Мальчишка с игрушечной тросточкой, стоя на крыше отцовской машины, что-то закричал им, замахал палкой. Клара сжала губы, сделала вид, что не слышит.

— Про что вы хотели поговорить? — спросила она.

Казалось, Ревир смущен. Может быть, даже сердит — если поглядеть сбоку, углы рта опущены так, словно он и сам не понимает, что за блажь на него напала.

— Мне надо бы вернуться, меня ждут к ужину, — сказала Клара и села поудобнее, чтоб насладиться ездой. — Они и правда мне друзья. У меня ведь ни родных, никого, а они меня всегда приглашают… И еще я дружу с одной девушкой, ее звать Соня. Только вы ее, верно, не знаете…

Он будто ждал, когда она покончит с этой болтовней. Клара чуть заметно пожала плечами — только так, для себя: чего он все молчит? А Лаури сейчас уже, верно, в дороге, едет к ней, и нынче вечером они будут вместе в постели. Надо придумать, как бы объяснить ему, что с ней неладно… если только она не ошибается. Хорошо бы поговорить о Лаури с Ревиром, да непонятно, с чего начать. А в общем-то, не стоит доверяться взрослым, тем более мужчинам; секретами лучше никогда и ни с кем не делиться.

Выехали на шоссе и покатили по нему, но не слишком быстро. Клара смотрела в окошко и наслаждалась, хоть и немало ездила с Лаури на минувшей неделе. До чего же славно ездить с места на место и знать, что вернешься домой, — совсем не то, что мотаться по дорогам, когда сезонничаешь на уборке урожая. И она сказала:

— Океан мне понравился. Очень было хорошо прокатиться и все поглядеть. Там по дороге и горы лучше видно… А вы много ездите?

— Главным образом в Чикаго.

— В Чикаго? На этой машине?

— Поездом.

— Вон как! — с удовольствием сказала Клара. Ей понравилось это выражение — «поездом». Всякий другой сказал бы «на поезде». Ей представилось, как Ревир мчится через всю страну по безжалостно прямым рель сам, которые рассекают поля, точно удар ножа, и самая дальняя даль ему нипочем. И она поглядела на него, как на волшебника, который у нее на глазах совершил чудо.