Шрифт:
– Жених-с… Теперь, Лавр Петрович, мне нужно к ним почаще являться, – продолжал Стукин. – Надо уговориться. Судите сами, женитьба – вещь важная. Они дама прекрасная, и мне очень нравятся, но все-таки я должен к ним привыкнуть, и они ко мне тоже. Фрак нужно шить, Лавр Петрович. Нужно шить фрак, а деньжонок нет.
– Ну, на фрак я тебе дам… Шей…
– Ежели уж будет милость, Лавр Петрович, то дайте сейчас… Пораньше заказать, так лучше. Да и бельишка надо купить, Лавр Петрович… А то, судите сами, эдакая изнеженная дама Матильда Николаевна, сами они в батистовых сорочках ходят, а у меня белье в дырьях. Не под пару я им буду.
– А почему ты знаешь, что у ней батистовые сорочки? – вскинул на него глаза Хрустальников. – Где ты их видел?
– Я не видал-с, но так полагаю… Потому эдакая дама – и все… – опешил Стукин. – Только вы, Лавр Петрович, бога ради, не подумайте что-нибудь… А уж как они вас любят! Боже милостивый! Законная жена так не любит мужа, как они вас.
– Ну, довольно, довольно… Ты там у ней никого не видал постороннего?
– Никого не видал. Видит бог, никого… – поспешно заговорил Стукин. – Посидели они со мной и начали в театр собираться.
Хрустальников вынул из кармана бумажник.
– Сто рублей тебе на фрак довольно? – спросил он.
– Прибавьте, Лавр Петрович, еще сотенку… Тут уж будет и на фрак, и на белье… Сапоги надо новые, галстук, шляпу…
– Да ведь ты жалованье получаешь.
– Велико ли жалованье, Лавр Петрович… Шестьдесят рублей в месяц. Вот и насчет жалованья, Лавр Петрович… Нельзя ли прибавить?
– Да ведь ты числишься у меня секретарем домашним и будешь еще за это получать из правления сорок рублей.
– Нельзя ли уж и эти деньги сейчас же получить, Лавр Петрович… Я вперед прошу. Вы мне их выдадите от себя, а сами из кассы получите.
– Так ты просишь двести сорок рублей? Это, брат, много.
– Ничего не много, Лавр Петрович… Ведь дело-то очень обширное. Шутка сказать – жениться на такой даме. Я человек маленький… Мне теперь к ним почаще ходить надо. Надо ходить женихом… А ходить женихом разве можно без подарков? Надо и коробку конфет снести, иногда вместо конфет – груш… иногда винограду…
Хрустальников вынул из кармана двести сорок рублей и подал их Стукину.
– Много вам благодарен, Лавр Петрович… – проговорил Стукин. – Ничего больше не прикажете, Лавр Петрович? – спросил он.
– Ничего. Можешь идти.
– Я, Лавр Петрович, думаю и сегодня зайти к Матильде Николаевне.
– Нет, сегодня не заходи. Сегодня я у ней буду и хочу быть один.
– Хорошо-с, Лавр Петрович, как угодно. Действительно, вам нужно побывать у них и утешить их, потому они вас так любят, так, что даже обожают. Доброго здоровья, Лавр Петрович, – поклонился директору Стукин и, пряча деньги в карман, вышел из директорской. Выходя оттуда, он встретил управляющего и с важностью сказал ему: – Вот видите, как меня Лавр Петрович принимают. Они что угодно для меня готовы сделать, а вы меня к ним не допускаете.
Глава IX
Пользуется случаем
В конторе правления «Общества дешевого торгового кредита» конторщики так и звякали на счетах. В приемных комнатах около касс, окон приемщиков и контролеров стояла публика. Работа была в полном разгаре, был двенадцатый час дня, конторщики до завтрака работали в охотку. Звякал на счетах, подводя итог какой-то ведомости, и конторщик Игнатий Кирилыч Стукин, но то и дело сбивался. Наконец он взглянул на стенные часы и проговорил:
– Теперь пора.
Он отодвинул от себя ведомость и счеты, достал с полки большую книгу, раскрыл ее, положил на свою конторку, не заметив того, что кладет кверху ногами, и, засунув перо за ухо, направился к кабинету управляющего конторою правления. У дверей дежурил артельщик.
– Доложите-ка, Петр Михайлов, управляющему, что я хочу его видеть… – сказал Стукин артельщику.
Артельщик отправился. В полуотворенную дверь кабинета Стукин услыхал голос управляющего:
– Стукин? Что ему, этому Стукину? Лезут с пустяками… Скажи ему, что я теперь занят. Пусть потом когда-нибудь… – звучал он недовольным тоном.
– Заняты теперь… Сказали, что потом… – отвечал Стукину артельщик.
– Чем он занят?
– Да чай с бутербродами кушают… Газеты просматривают.
Стукин возвратился к своей конторке и закурил папиросу, поправил книгу, попробовал было еще подсчитать ведомость, но опять сбился и оставил. Через полчаса он опять стоял около дверей кабинета управляющего.
– Доложите, Петр Михайлов… – обратился он снова к артельщику.
– Не смею, Игнатий Кирилыч… Они сердятся.
– Странное дело… Да ежели мне нужно? Вы скажите, что по нужнейшему делу.