Ну а затем узнал последние новости из Звенигорода. На удивление, всё было спокойно. После того как закончилась война, жизнь возвращалась в мирное русло. Мирон хорошо почистил Кубинку от нежелательных элементов и, подобно Голицыно, навёл в ней порядок. Да и вообще, как я понял, под крепкими руками Милы и Платона начался прямо-таки расцвет Звенигородского княжества. И мои начинания, кстати, приносили всё больше и больше прибыли. В том числе самогон и пиво. Да чего там говорить, если «Звено города» уже до королевского стола добралось. Мила с гордостью заявила, что вот недавно разместила заказ на сто пятьдесят бутылок для королевских погребов.

Олег Кубинский так и не объявился. И это, кстати, мне не нравилось. Как и остальным. Я вот, как и они, не сомневался, что он будет мстить. Правда, в обновлённом Звенигородском княжестве и союзным ему Кубинском и Истринском он был объявлен в розыск, но сдаётся мне, вряд ли его смогут найти. Как сообщила слегка встревоженная Мила, ходят слухи, что он поклялся отомстить древнему по имени Денис Демидов и посоветовала мне быть осторожней.

— Не удивлюсь, если он до Москвы уже добрался, — сообщила она.

— Ну в Академию он всё равно не попадёт, — успокоил я её.

— Кто знает, кто знает… — ответила Джайна, — от этого ублюдка можно всё, что хочешь ожидать. С тобой, кстати, Сарфат не связывался?

— Нет, не связывался.

— Странно, он уже должен быть в Москве.

— Свяжется, — ответила Мила, — он вообще скрытный, как и все ассасины.

— Ты лучше о Вересаевой расскажи! — ого, это Ксения написала.

— Ага, — поддержала ее Мила, — Соня говорила, что там девчонка на тебя запала.

— Извини, — ответила молчавшая до сих пор в чате целительница, — не удержалась.

— И что о ней рассказывать? — жаль, что в чате нельзя эмоции показать. Только текст. Смайликов мне точно не хватало, — нечего пока рассказывать. Соня, что ты уже наговорила?

— Ничего не наговорила… симпатичная девушка…

— В общем, нечего пока о ней говорить, — подвёл я итог, — предмета разговора нет.

«Вот именно! — появившийся Имба был явно возмущён. — Покажи уже, кто в доме хозяин. А то чего-то много демократии последнее время! Кто глава семьи?»

Видимо, мои собеседницы что-то почувствовали в моих словах, поэтому тема как-то резко свернулась. Пообщавшись ещё немного, я вышел из чата, оставив девушек одних, к тому же уже вернулся Потёмкин и пора было идти на ужин. Ну а вечером вновь вся моя команда собралась в моём кубрике. В тесноте, да не в обиде, блин. Вновь пришлось доставать гитару и устраивать небольшой концерт. Судя по горящим глазам Вересаевой, чую, что придётся Потёмкину на вечерок освободить мне квартирку или хотя бы затихнуть в своей комнате.

На следующий день мы вновь погрузились в занятия. Как ни странно, наш декан не обращала на меня внимания, чем явно порадовала. Может, успокоилась? Хотя это предположил Имба, который до сих пор рассматривал Доброву как вероятную сексуальную партнёршу, и никакие доводы супротив этого не принимал. Мол, ничего ты не понимаешь, и между ненавистью и любовью тонкая граница. Вступать в дискуссию с моим вторым «я» по этому поводу не стал. Пусть остаётся при своих мыслях.

Спокойный и размеренный учебный понедельник, как обычно, был нарушен польским магом. Правда, само занятие проходило вполне нормально. Без наглядных экстремальных попыток приручения. В аудитории. Просто лекция. Но вот после занятия, когда мы уже потянулись к выходу, Понятовский меня остановил.

— Раскольников, останьтесь, пожалуйста!

Я, переглянувшись с удивлёнными друзьями, пожал плечами. В пустой аудитории мы устроились друг напротив друга и он сначала некоторое время рассматривал меня, прежде чем начать разговор.

— Интересный ты персонаж, Раскольников, — начал наконец он, закончив рассматривать меня. — На самом деле, начало твоей учёбы впечатляет. У тебя, как я понимаю, достаточно высокий уровень приручения?

— Ну… — слегка замялся я, — не сказал бы.

— Не сказал бы… — усмехнулся тот, — думаешь, много кто из студентов с питомцем-големом высокого уровня ходит?

Откуда он знает уровень моего голема? Возможно он видел его несколько секунд, когда я Нурбекова и компанию скинул в навозную яму, но всё же подозрительно.

Тем временем он продолжал:

— Да ты, наверное, самый сильный на первом курсе в приручении. Если не самый сильный вообще в Академии. Не понимаю, почему тебя в «гамму» определили?

— Декан постаралась, — пожал я плечами

— А, Людмила… она да. Если что-то не по ней, она сразу это на людях вымещает. Но она отходчивая. Привыкнешь. Может, и лучше в гамме, а? Тем более такая «гамма», как у вас. В Метро сразу отправились.