Шрифт:
[1] «Привет!» (порт. разг.)
Глава 10
Суббота, 8 апреля. День
«Бета»
Центрально-Восточная Атлантика
Ночью задувал ветер, студил голую шею, но спасательный жилет не давал озябнуть, хорошо прикрывая тело, а парная водичка согревала. Океан колыхался вокруг — зеркальная копия той хляби, что я оставил за гранью миров. Чернота внизу, чернота вверху…
Тусклый звездный свет позволял отделить небо от вод, но и под волнами разгорались туманные огни — играли мелкие кальмарчики, фосфоресцировал планктон… А я неторопливо, экономя силы, плыл на север. Да и куда еще? И как?
Рекорды побивать, выдыхаясь — и яростно желая пить? На фиг мне это надо! Одолею метров двадцать-тридцать, и релаксирую, как тюлень…
Хотя вряд ли это можно назвать купанием или даже движением к цели. Я просто отвлекался от ситуации, занимал себя, чтобы не думать о бездне подо мной или о недостижимости берегов.
Страшно было. Очень страшно.
Болтаю ногами, придавая себе ускорения — и высматриваю акульи плавники, режущие воду… Эти хищные рыбины, какие-нибудь мако или «тигровки», не оттяпают мои нижние конечности — к чему им зубы ломать о твердые кости? Они выкусят мышцу бедра или бок…
Ну, и все на этом… Тут даже бригада целителей не поможет — чудовищные раны не залечить. Потрепыхаюсь в ласковой водичке, истекая кровью, и плавно пойду ко дну, слабое звено пищевой цепочки — на глубине хватает желающих отведать свежей человечинки…
Не меньше пугала моя оторванность, воистину космическая затерянность. Даже если из-за горизонта покажется корабль, как с палубы разглядеть крошечную особь вида хомо сапиенс сапиенс? А слабому голосу утопающего не одолеть кабельтовы.
Ясный день тоже страшил — солнце высушит меня, высосет всю влагу, а океан хуже пустыни — воды много, а пить нечего.
Под утро зарядил дождь, и я сёрбал влагу с ладоней, как из блюдца…
Часам к девяти стало припекать. Я забеспокоился, и стихия будто бы откликнулась на не высказанную мольбу — нагнала гороподобных облаков. Они застили солнце, накидывая спасительную тень, лишь на считанные минуты уступая лучам.
Снова загуляли волны, и вот, когда очередной гребень вознес меня чуть ближе к небесам, мне удалось разглядеть впереди ярко-красное пятнышко. Подстегнутое надеждой сердце забилось чаще, и я рванул саженками.
Ну, рванул — это, конечно, перебор. Жилет здорово стеснял движения, так что пловец из меня был никудышный. И все же далекий ориентир приближался, рывок за рывком. Что там такое краснело, я понятия не имел. Может, поплавок. Или надувной матрац, унесенный с канарских пляжей. Мне все сгодится!
Ветер насвистывал, чуток подгоняя, на южных горизонтах набухали синие тучи. Изредка блистали зарницы и даже погромыхивало.
Отплевываясь, раздраженно смахивая со щеки пену, я перевалил очередную волну, и заскользил вниз, рассмотрев, наконец, предмет моих стремлений.
В какой-то полусотне метров от меня дрейфовал спасательный плот, прикрытый от солнца и осадков надувным тентом, колеблемым ветром. И, похоже, на плотике кто-то уже спасся — круглый борт продавливал, навалясь, полураздетый мужчина. Не понять, живой он или мертвый.
«Сейчас узнаем!» — заулыбался я, убыстряясь.
Вымотался, но доплыл — ладонь мазнула по тугому боку «спасательного средства». Покосившись на безвольно обвисшую руку с татушкой «САША», синевшей на пальцах, я ухватился за леер.
— Эй! Пособи! Help me, do you hear?
Реакция последовала весьма квёлая — пальцы с наколкой подобрались, словно решив побарабанить по надутой резине.
Я подтянулся, охватывая толстый и скользкий борт, и завалился на хлипкую «палубу», что продавливалась под коленями.
Мужик, сидевший рядом, был жив, но смотрел будто сквозь меня. Его опухший язык облизывал растрескавшиеся губы, тронутые черной запекшейся корочкой, вот только слюна вся вышла. Зато волосатые ноги сжимали квадратную бутылку виски «Джим Бим».
— Чего не помог? — пробурчал я
Мой заросший, тронутый солнцем попутчик безразлично чиркнул по мне глазами. Ухватился за горлышко сосуда, сделал хороший глоток, смачно крякнул, и выразился:
— А на хрена? Все одно сдохнешь.
«Ну, хоть русский», — мелькнуло в мыслях.