– Вероятности – это еще не все. Ты слышала что-нибудь про пиар?

– Про что? – Даримора повернулась к нему, поражая своей жуткой красотой.

– Ну мы должны сделать тебе новый позитивный образ. Не Темной ведьмы, а… жертвы произвола власти. Тебе нужно менее кричащее имя…

Муни задумался.

– Дарюшка? Нет? Ты права, слишком мягко… Это для простолюдинок. Дара? Тоже не нравится? А почему? Красиво и можно обыграть это тем, что ты даришь миру свободу. Мора? Нет, пугающе звучит…

Он ходил по комнате не замечая, как Даримора злится всё больше. Остановился перед зеркалом поправляя прическу.

– Слушай может поменять слоги в твоем имени – Моридара, а что – неплохо. Но тоже что-то не похоже на имя светлой освободительницы…

Он не заметил, как на лице его госпожи пролегли мрачные тени, а глаза заволокло магией.

– Ты решил меня вывести, Хризами? – поинтересовалась Темная. – Мир погрузится в хаос и кошмар, а когда я ослаблю удавку на его шее, примет это как избавление. И любое мое имя будет для него устрашающим и внушающим уважение. Каждый будет стоять передо мной на коленях! Все простолюдины станут рабами, а маги будут править ими как скотом. И знаешь, Хризами, я буду решать, кто маг, а кто раб. Вот твоя магия, например, такая сильная, потому что я все эти годы вкладывала в тебя крупицы моей тьмы. Хочешь стать первым рабом-мужчиной?

Муни отступил от нее на несколько шагов.

– Госпожа, будем считать это неуместной шуткой. Профессионалы из пиар-отдела справятся с задачей намного лучше. Но что ты собираешься делать с твоими рабынями?

Он тревожно осмотрел несколько перепуганных рабынь, которых согнали в помещение.

– То, что хотела давно, – прорычала Темная. – Все мучения имеют финал. Когда человек страдает, то от него исходит сила. Страдания рабынь подпитывают меня. В этом и есть смысл моего зелья. Поэтому я и была могущественна все это время. Мое условие – содержать в замке рабынь, было не только прихотью. И издевалась я над ними не только из любви к искусству, но и подпитывалась тайком, пока мои тюремщики и не подозревали, что я получаю намного больше, чем позволяет яд.

Муни кивнул, не осмеливаясь снова заговорить.

– А нет большего страдания, мой друг, чем то, которое продолжается долго и ведет к неминуемой жестокой смерти. Избавления не будет. Эту партию мы играем до конца, девочки, – Даримора обратилась к рабыням.

Зазвучали рыдания.

– Стражи замка, – Темная давно мечтала приказать это вслух. – Берите их. Они ваши. Отпустите тьму, отдайтесь мраку и бездне. Вы не люди, вы монстры и мои марионетки.

Мукар закрыл глаза. Он противился приказу. Думал о Котани. Его не было в зале. Сбежал ли друг, или, возможно, уже был мертв, в любом случае жгучая зависть переполняла сердце. Перед ним на полу стояла зареванная девчонка, которую он прекрасно знал. Ничего плохого к ней не чувствовал, только жалость. Если Котани сопротивлялся, то и он может попытаться. Мукар ушел своими мыслями глубоко в себя. Вспомнил детство, вспомнил мечты. И пожелал всей душой оставаться человеком как можно дольше. Темная вела бой за пределами замка, держала купол защиты, отвлекалась на нити вероятностей. Возможно, она не так уж и готова делать все это одновременно.

Он склонился к девушке, предназначенной ему:

– Держись, Тифира. Я постараюсь не делать того, что желает эта ведьма, – прошептал он одними губами.

Зал наполнился стонами и криками. Творилось безумие.

Муни Хризами наблюдал за происходящим с интересом хищника.

– Можешь присоединиться, развлекись, – хмыкнула Даримора. – Я почти закончила с Айдварианом. Он скоро будет мертв. Его силы готовы сломаться. Арьянми не пришли, Мобанары тоже. Забавно, получается – победа будет стоить мне дешево.

– Арьянми не пришли, потому что Эритар погиб в битве со мной, – заметил он. – Правда странно погиб, почему-то был взрыв пламени. Нехарактерная магия для Арьянми. Но мне грех жаловаться. На месте, где он был не осталось даже пепла.

Тяжелый вздох разнесся по помещению.

Хризами оглянулся и столкнулся с зелеными глазами Беатрис, ворвавшейся в помещение.

– Не осталось даже пепла? – хрипло произнесла она. – И ты говоришь об этом так? Вы же были знакомы и даже дружили…

– Моя шлюшка пожаловала, – усмехнулся Муни. – Я так желал тебя, а ты устроила побег, вздумала бунтовать. Но сейчас я привяжу тебя с этими, – он кивнул на рабынь замка, – и пропущу через твое тело всех присутствующих мужиков. Так ты лучше поймешь, чего стоишь. А потом лично займусь твоим воспитанием.

Даримора смерила гостью тяжелым взглядом.

– Как ты тут очутилась? – спросила она удивленно. – Я не почувствовала колебаний защиты.

Вид Темной был по прежнему гордым и хищным, но в душе у нее поселилась тревога. Она не видела нитей вероятности вокруг Беатрис. Не могла рассчитать и предугадать поведение девчонки.

– Ты сказал, что видел, как погиб Эритар, – тихо произнесла Беатрис. – Ты сказал, что убил его.

– Да, проткнул грудь насквозь ледяным шипом, – Муни сделал к ней шаг. – Ты потеряла его. И сейчас потеряешь себя. Знаешь, сколько всего я сделаю с тобой до того, как ты сойдешь с ума от боли и унижений? Сломаю. Растопчу. Превращу в ничто.

Он с торжеством заметил, что Беатрис отступила на шаг. Кто говорил, что она яростная и непредсказуемая? Обычная баба, раздавленная горем и страхом.

Пришла одна, видимо, мстить за любимого. Какая же глупая! Муни видел ее в бою и понял, что девчонка совершенно не владеет своей силой.

Да ничего. Сейчас Даримора выпьет ее или накачает рабским зельем и дальше все будет очень красиво. Муни жаждал сделать с девчонкой все, что так давно задумал. Она слишком много бегала от него, слишком возбудила своим сопротивлением. Нарушила планы.