Отлично.

Просто охренительно.

Толпа освистывает меня, когда Лэнс Моррис помогает мне подняться на ноги.

— Какого хрена, чувак?

Я должен отвлечься от этого.

Но я не могу.

Милостью Божьей мы выигрываем игру, но это не дает мне права пасовать; я знаю, что сейчас или позже, или и то, и другое, я получу по заднице. Тренер будет чертовски зол, болельщики еще больше, и я даже не могу представить, что скажет мой брат Дюк, когда позвонит позже.

Обычно он так и делает.

Как только раздается финальный свисток, я снимаю шлем, осознавая, что все смотрят на меня со стороны, а лицо моего тренера окрасилось в свекольно-красный цвет.

Это ярость? Трудно сказать — он всегда выглядит безумным.

Я проношусь мимо него, хватаю бутылку с водой и брызгаю себе на голову, в волосы и в рот — мои товарищи по команде избегают меня, слава Богу.

Я не хочу это слышать.

Ни от кого.

Ни от моих братьев, хотя Дрейк, кажется, ничего не может с собой поделать, бочком подбираясь ко мне. У него сегодня не было игрового времени, и на его лбу нет ни капли пота.

— Эй. Что это, черт возьми, было?

— Очень деликатно. — Он мог бы, по крайней мере, притвориться, что я только что не играл в худшую гребаную игру в своей жизни.

— Я просто хочу сказать, что никогда не видел тебя таким. — Он держится рядом со мной, когда я направляюсь к раздевалке, не заботясь о том, чтобы подождать, пока кто-нибудь из моих приятелей из другой команды подойдет поболтать, что мы обычно делаем.

Мой школьный друг играет за университет, который мы только что обыграли, но у меня нет настроения болтать. Если Бобби Дин захочет пообщаться, то напишет мне сообщение, и мы сможем связаться позже.

Сейчас не время.

Дрейк сопровождает меня по туннелю до моего шкафчика, и если бы он не был моим братом, я бы сказал ему отвалить. Но он возвращается домой со мной, и я застрял с его тенью на всю оставшуюся жизнь.

Если бы персонал не подошел и не забрал мой шлем для чистки, я бы швырнул его в свой шкафчик. Стягиваю майку через голову, чтобы они могли забрать и ее, вместе со штанами.

Колодки.

Роюсь в рюкзаке, нащупывая мобильник, который обычно лежит в переднем кармане.

Там десятки новых сообщений — хороший знак.

И вздыхаю с облегчением, когда открываю сообщение от Элиаса.

«Получилось, приятель — новости в перерыве, должны вывести тебя из задумчивости».

Ссылка прилагается.

Я нажимаю на нее. Знакомые лица трех ведущих комментаторов студенческого футбола заполняют экран, на заднем плане логотип перерыва, Хоуи Ховард прижимает руку к наушнику.

— Итак, друзья, мы прервем наш репортаж на перерыв, чтобы выйти в прямой эфир со Стефаном Копплом, который первым рассказал о скандале с изменой Колтера.

— Спасибо, Хоуи, — говорит Стефан Коппл, также прижимая наушник кончиком пальца и ведя трансляцию из совершенно другой студии в редакции сплетен, где он работает. — Когда мы впервые опубликовали статью о Далласе Колтере, звездном квотербеке команды «Висконсин», его видели на крыльце с кем-то, кто явно не был его девушкой Райан Уинтерс, однокурсницей из университета Висконсина. В то время у нас не было всех деталей этой истории, и вот мы здесь с опровержением.

У них не было всех деталей — хрень собачья. Факт в том, что они не хотели раскрывать правду, потому что вымысел продает больше рекламных площадей и вызывает интерес публики.

Позади Стефана Коппла начинает проигрываться видео, которое он описывает на случай, если его зрители — чертовы идиоты, показывая, как я поднимаюсь по ступенькам на крыльцо — адрес размыт — и Тиффани выходит из тени.

Очевидно, по крайней мере, для меня, что мы не дружим. Мои руки в карманах, и я выгляжу защищающимся, особенно в тот момент, когда начинаю задаваться вопросом, почему она там, не зная, что она ждала меня.

Она жестикулирует, но все еще не вторгается в мое личное пространство.

Я отступаю на шаг назад, на моем лице появляется взволнованное выражение, которое невозможно не заметить.

На видео нет звука, но оно доходит до момента, когда Тиффани делает мне предложение. Я выгляжу шокированным, отступаю назад и говорю ей, что у меня есть девушка.

Опять же, зрители понятия не имеют, что именно так все и было, но это отнюдь не милая сцена.

Тиффани приближается.

Поднимается на цыпочки.

Мое лицо закрыто, но в считанные секунды я даю ей отпор: вытягиваю руки, отступаю назад.