Огляделись по сторонам Варя с Тихоном торопливо. Будто кольцо небо чуждое окутывает. Колами острыми кверху поднимается — проткнуть его желает?

Холодком со всех сторон повеяло. В тишине загомонило что-то — будто совы из мира чужого по душам павшим плач зачинать стали. Запах болотистый с воздухом замешался. Не к добру это всё.

Не успела Варвара переживаньями да соображеньями с Тихоном поделиться — грохнуло так сильно, будто небо на две части прокололось. От того и землю сотрясло. А потом такое ржание раздалось — уши порвать можно.

Глядят Варя с Тихоном: монстры к ним несутся! Морды на чертовские похожие. Глаза злостяными кострами разгораются. Гривы небо огнём заволакивают. Да копыта — каждое с наковальню кузнеческую размером.

Дым от монстров валит, глаза прощипывает. Дыхание перебивает.

Не заметила Варя, как сама Тихону в рукав рубашечный вцепилась, во все стороны за раз глядючи.

Вниз, к земле кони огненные путь держат. Ничто им сопротивляться не может — сила с жаром от них волнами разносятся. Супротив таких ни одно средство помочь не сможет. Растопчут — не приметят.

Кашель Тихона разобрал — рукой свободной прикрывается. А сам глаз с чудищ не сводит. Всё равно которым. Летят, ничего пред собою не видя. Приказ хозяйский яростно исполняя. А за ними что остаётся — тлен один да прогорание мёртвое.

Стены огненные по пути коней встают. Переливается пламень неживой цветами изумрудными да рубиновыми. Лапищами по сторонам шарит слепо — ищет ненасытно, чего бы ещё под себя подгрести.

— Бежим, — сквозь дым у Тихона вырвалось. Не так много до древа с петлёю остаётся. Если страх подгонит хорошенько, то и успеть можно.

Схватил он руку Варину холодную да что есть мочи потащил вперёд. Чувствуя, как всё быстрее Варя позади него двигаться начинает. Уж и тащить почти не надо — вместе птицами летят.

В груди разрывается всё от усердия. Сердце как подорванное бьётся. Ноги только знай несутся во всю прыть, земли под собою не чуя. А пред очами только дерево спасительное прыгает, отблесками пламени освещённое. Не успело его ещё само пламя пожрать.

Нету мыслей в голове у Тихона. И желаний нету. Только ствол прыгающий всё естество Тихоново занял. Смыслом жизненным стал, всеобъемлющим. Будто он сам с кровью в голове стучится. Успеть бы! Успеть бы только!

Чего ему под ноги попало — и сам Тихон не понял. Только всполох огненный в сторону куда-то укатился. И замедлилось всё разом. Медленно коленки выпрямляться перестали. Медленно земля приближаться стала. Медленно тело движение ощущать переставало. Только бухнулось на твёрдое — без боли даже совсем. Просто ударный звук в ушах хлопнул. И дышать не сразу получилось.

— Тихон! Вставай! — это Варя руки его не выпустила — сильней ещё стиснула, за собою вытягивая.

А Тихон на неё не глядит — видит только, как всё ближе огонь страшный к дереву подбирается.

— Беги! — от земли сухой отплёвываясь, прокричал Тихон, страшно на пламя сходящееся смотря. — Беги быстрее! Успеешь!

По-звериному Варвара головой в сторону спасения дёрнулась. Замерла. А после ещё и второю рукой в Тихона вцепилась. На себя тянуть ещё рьянее стала.

— Поднимайся давай, окаянный!

Делать нечего, пришлось Тихону на ноги подниматься. А они и отсохли будто — слушаться не желают. И всё равно им на жар вокруг пылающий. И на сердце, что темпов не сбавляет.

Чуешь ноги, нет ли — а бежать дальше изволь. Так и с воздухом — можешь дышать либо нет.

Да только пустое это всё. Видит Тихон, как огонь без жалости к цели их подбирается. Как насмешливо дорожки прожигает. Как бессовестно смыкается на пути прямо. Не давая к стволу нужному подойти.

Может, успеют ещё? Может, просокользить смогут в «заплату» живую?

Как в поверии каком врата огненные закрылись, от спасения возможного их ограждаю. Искрами да дымом насмехаясь, спинами огненными изгибаясь.

Глядь — а со всех сторон их пламя пожирающее оградило. Куда ни глянь — везде оно. Ни просвета, ни проталины. Как на блюде Варя с Тихоном. Ото всего отсечённые. Приготовленные скоро будут.

— Чего? Всё, что ли? — к Тихону ближе подступая, на пламень сплошной глядючи, Варвара спросила.

— Может и нет ещё, — без надежды всякой Тихон отозвался. Даже сам себе не поверил. Чего там про Варю говорить.

Дым заволочить всё норовит. Огонь всё ближе подступает.

— Прям в царстве мёртвых и помрём, — выдохнула Варя, глядя, как ветку какую-то пламя пожирает.

— Оригинальное у кого-то чувство юмора, — в тон ей Тихон отозвался.

А потом с такой силой ей в стан вцепился, что Варе вдохнуть не сразу получилось. Хотя Тихону, наверное, тоже перед концом не сладко приходится — никогда его с такой силой не обнимали.