— Много будешь знать — скоро состаришься, — хмыкнула Марья, когда Варе под той самой веткой чуть не на пузе ползти пришлось. Да видно сжалилась над пыхтением её:

— У кого душа нормальная сохраняется — тот на отдых отправляется. А потом, как лета нужные пройдут, снова возрождается.

— То есть мне успеть нужно? — забеспокоилась Варвара, о душе Тихоновой думая

— Говорят же тебе, — как глупой повторила Марья. — Как лета пройдут. А тут ещё и ночи не миновало.

Успокоилась маленько Варвара. И не стала больше глупых вопросов задавать. Даже к веткам разбойным приноравливаться начала. Да Марья будто заскучала в тиши Навьей.

— Помнишь пожар ваш?

Как не помнить, если там едва бабка не погорела? Кивнула Варя, не сразу сообразив, что не видит её Марья. А та и без ответа продолжила:

— Это вам тоже за Бориса наказание.

— Как?! — опешила Варя. — Мы ж ему не сделали ничего. Отпустили просто.

— Вот за это как раз, — даже голосом Марья кивнула. И продолжила, наверх кивнув:

— Эти — они не любят мягкого да безнаказанного. Во всём справедливость быть должна. Честно жил — так бояться тебе нечего. А коль нарушил порядок Рода, так изволь наказание принять. Наказали бы сами своего убивца, никому бы и не пришлось вмешиваться.

— Да как же... — возмутилась было Варвара. — Ведь он убивец, а не мы. Значит, его и поджигать надобно. Да и сколько времени с убивства того прошло — сразу бы и наказали.

Засмеялась Марья.

— Вам разум для чего давали? Чтоб вы только на богов надеялись? Самим думать да решать правильно надобно. Зверьё даже — и то на богов не полагается.

Призадумалась Варвара. Вроде и хочется возразить, да мысли до языка доходить не думают. А Моревна ей опомниться не дала — продолжила:

— И жениха твоего от этого убило.

Не на чем возразить тут Варваре. Да и злость пробрала — ведь правда, без Бориса Тихон бы живым сейчас был.

Не успела Варвара толком об этом задуматься. Потому что опять на спину Марье Моревне налетела. А та будто этого не заметила особо. Развернулась к Варваре да глазами, изнутри будто подсвеченными, на Варвару воззрилась. Сощурилась по-лисьи:

— Скажи-ка мне, Лелин потомок: вот ежели бы ты всё наперёд знала. Что Борис Тихона твоего убьёт. Ты б его наперёд...? — сделала она по шее жест угрожающий.

Окаменела Варвара от вопроса такого. Не по нраву ей мысли подобные.

— Теперь какая разница-то? — совсем неуверенно у неё получилось. По-козьи даже.

Не получилось у Варвары от ответа увильнуть — настойчивая Марья Моревна.

— Я ведь и повернуть всё могу, — зазывно речь её зазвучала. — Ненадолго, конечно, сил маловато. Да разобраться тебе времени хватит. И не будет ничего этого уже. Дома сейчас будешь. С женихом живым.

Как огоньками Марья Варвару прожигает. Будто подначивает.

А Варя будто на краю пропастном оказалась. Из которого на неё холодом да тишиной давит. И будто за ноги кто невидимый хватает да в стороны разные тянет. Марья же всё выжидает, никакой подсказки не давая.

— А без... этого нельзя? — почти шёпотом Варя спросила, глазами по Марье вверх поднимаясь.

Без жалости та головой мотнула. Тогда Варя воздуха в грудь решительно набрала. И головою покачала:

— Нет...

Не поняла она лица Марьиного. Будто и не переменилось оно — не разберёшь мыслей. Всё таким же любопытным осталось. А потом и исчезло вовсе — отвернулась Марья. Дальше зашагала.

Варя не слишком уверенно за ней подалась.

— Вот и пришли, — весело Марья заговорила. И рукою перед собой мелькнула, будто дверь перед собой отодвигая. Чуть в дерево не упёрлась ею. Что диковинное такое — будто засохшее, да кора его цветами разными переливается. Что радуга смешивается. Да не до него Варваре.

Свет желтоватый перед нею рассеялся. Тканью прозрачной полился. И сердце у Вари обмерло всё. Сразу признала, кто сидит в далеке. Дёрнулась было. Да ноги чего-то не пошли — как приращённые к земле.

— Не боись, — толчок в плечи Варя Марьин почуяла. — Хуже не будет уж. Ты и так померла почти.

Испугаться, наверное, Варе надобно. Так нет же, наоборот — от подталкивания силы появились. И легко стало — если уж почти померла, то чего бояться?

— Возвращайтесь сюда. Тут вас ждать буду, — напутствовала Марья.