Моя голова была маленькой с просто огромным клювом. Он больше напоминал клюв птеродактиля. Тело имело форму правильного овала, покрытого редкой шерстью. При этом казалось непропорционально толстым. Ноги. О боже. Это мои ноги? Это просто кости, обтянутые кожей. Они были как у цапли. Я сидел на корточках и колени доходили до того места, где должна была быть шея. И крылья. Ого, у меня крылья? Я расправил их. Вернее, будет сказать, развернул. Они были просто громадные и при этом были один в один как у летучих мышей.

Тут пришло понимание, что я на пути трансформации, я перехожу из старого образа в новый, но ещё не достиг конечной точки. Даже не хочу знать кем, вернее, чем я был, но то, чем являюсь сейчас, мне совсем не нравилось. Пусть это переходная форма, но это просто отвратительно.

Передо мной приземлились два…, наверное, всё-таки ангела. Один светился белым, а второй излучал чёрный свет. Они тоже присели на корточки и стали мне, что-то объяснять. Но я не слышал слов, не понимал их мыслей. Тогда перед ними появился высокий стеклянный стакан. Белый ангел протянул к нему, сложенную лодочкой ладонь, и из неё полилась белая, не прозрачная жидкость. После этого, тоже самое проделал и его собрат. Он был действительно его собратом, хоть и излучал диаметрально противоположный свет. Я чувствовал, что они одно целое, но существуют по отдельности.

В стакане образовались чёрные разводы в белом или белые в чёрном. Видя, что мне всё ещё не понятно, чёрный взял стеклянную палочку. Откуда она появилась, не знаю. А решил, что стеклянная, потому что была совершенно прозрачной. И стал размешивать содержимое стакана. В нём всё закрутилось, но жидкости не перемешались. Теперь поверхность стала напоминать две спирали, исходящие из центра. Тут у меня промелькнула мысль, что при смешивании чёрного и белого серого цвета быть не может. Нет никаких полутонов и оттенков. Есть только чёрное или белое. При этой мысли меня вытолкнуло в обычное пространство.

Я продолжал стоять, обнимая маму, но слёз уже не было. Ощущение, что я та самая кракозябра, которую видел в чёрно-белом мире, осталось. Мама, почувствовав, что я успокоился, чуть отодвинула меня за плечи и заглянула в лицо.

– Ух ты! Выглядишь как лев. – она была искренне восхищена, - Прямо настоящий царь зверей.

Видела бы ты, какой я царь зверей на самом деле. Меня внутренне передёрнуло от воспоминания.

– Мам, извини, чего-то нахлынуло с утра. Но ты не волнуйся, всё уже прошло. Вы пока умывайтесь. Я сейчас по быстренькому, яишенку на луке сварганю. И это, мама, я тебя очень сильно люблю.

Прижавшись обнял её покрепче, почувствовав, как прорвало пелену между нами и быстро прошмыгнул на кухню.

Ощущение, что с меня сняли слой старой кожи, осталось. Значит это мне не привиделось. Я действительно вылез из себя как из скафандра, сбросив наносное. Даже идя по дорожке в школу, я чувствовал окружающее всей поверхностью тела. Понимал, что не хватает совсем чуточку, чтобы окончательно прорвать свою блокировку. Я уже всё ощущал, как прикосновения, но ещё не проникался этим до конца.

Когда я добрался до своего места, ко мне обратилась Татьяна.

– Валь, дай матеку списать. Я так и не смогла домашку решить.

– Тань, ты же на уроке справлялась с этим.

– Ну не будь таким индивидуумом. Я же знаю, что ты на уроках всю домашку делаешь.

На слове «индивидуумом» меня наконец прорвало. Вот она собака, вот здесь она и порылась. На этом меня тогда заклинило. Индивидуум – целое и не делимое, атом системы, индивидуальный ум. Не может атом быть свободным, он обязательно взаимодействует с другими атомами и является составной и неотъемлемой частью целого. Не может целое без атома, оно просто развалится. Не может человек быть полностью независимым от общества. Если он станет себе на уме и полностью индивидуален, то общество, вокруг него начнёт разваливаться. Это не часть целого, это раковая опухоль. Или общество изгонит его, или убьёт, иначе погибнет само.

Я огляделся вокруг. Валерка Кальмов сидел на своём месте и вытянув руку на парте, положил на неё голову. Я почувствовал, что он уже намерен вписываться в общество и принять его правила.

Андрей стоял возле парты, по обе стороны которой сидели два пацана, поставив локти на стол и сцепившись руками. Он положил свою лапищу сверху и считал:

– Три, два, начали!

На слове, начали, он убрал свою ладонь, и ребята аж покраснели от натуги, пытаясь положить руку соперника.

Эдик сидел за своей партой и читал учебник. Что он там читает? Ага, природоведение. При том не то, что проходим, а уже забежал вперёд. Человек познаёт мир.

Вот двое мальчишек сцепились между собой и случайно задели Андрея. Тот резко обернулся и, не задумываясь отвесил ближайшему щелбан.

– Дрюнь, ты чего? – возмутился пострадавший, потирая лоб.

– Дрюня на улице остался, а здесь я руководитель спортивного сектора. Понял?

– Понял.

– А раз понял, то вон из класса, там и петушитесь.

При этом Андрей покосился на сидящую, за своей партой, Ольгу. Та одобрительно кивнула в ответ. И наш борец поплыл.

Я повернулся к Татьяне.