— Отпусти его, Джереми, — говорю я, наблюдая за тем, как неестественно он держит руку. Если он вывернет ее в сторону, то сломает запястье, и от одной мысли об этом меня прошибает холодный пот.

Лэндон может выжить только благодаря искусству. Если у него отнять эту способность, он не сможет бороться с демоническими силами внутри себя. Я видела, каким спокойным он становится, когда творит, каким приземленным и умиротворенным становится его выражение лица.

Если у него это отнять, то я не уверена, куда он попадет дальше.

Николай внимательно следит за моим выражением лица, затем улыбается, но это в лучшем случае маниакальная улыбка, когда он наклоняется, чтобы заглянуть в лицо Лэндона.

— Хочешь, чтобы твоя рука осталась целой?

— Желательно в ближайшее время, да.

— Тогда оставь мою сестру в покое. Навсегда.

Я толкаю Николая в плечо, но он не смотрит на меня. В груди становится. Черт. Он знает, что это хуже, чем игнорировать меня. Если он не будет смотреть на меня, то я не смогу с ним разговаривать. Он, по сути, заставляет меня замолчать самым жестоким образом.

И это больнее, чем мне хотелось бы признать. Особенно от брата, который всегда меня слушал, даже когда я говорила тарабарщину.

Я не узнаю эту версию Николая. Ни капельки.

— Если нет, — лицо Николая становится мрачным. — Джереми сломает запястье, которым ты так дорожишь.

— Выбирай осторожно, Кинг, — говорит Киллиан будничным тоном. — Любой перелом костей руки, особенно запястья, может оказаться роковым в жизни художника. Послушай меня. Как студент-медик, я могу подтвердить, что кости и связки никогда не возвращаются в прежнее состояние, и тебе будет очень трудно создать что-либо еще. Твое светлое будущее сделает пуф. Исчезнет. За долю секунды.

— Килл! — я толкаю его в грудь. — Да что с тобой такое? Если ты будешь смотреть, как ему ломают запястье, Глин тебе этого никогда не простит.

— Она никогда не узнает, а если и узнает, то у меня послужной список лучше, чем у ее безэмоционального брата.

Мои губы приоткрылись. Я всегда считала Лэндона худшим психопатом из них двоих, но сейчас мой кузен, которого я всегда считала своим вторым братом, выглядит хуже, чем монстр из моего прошлого.

Потому что я знаю, что даже если об этом станет известно, и Глин пронюхает об этом, он выкрутится так, что история будет выглядеть совершенно невинной. Я видела, как он смотрит на нее, и прекрасно понимаю, что он не может позволить себе потерять ее, но он точно может позволить себе причинить непоправимую боль ее брату.

— Давай, — говорит Лэндон без эмоций и тона. — Можешь сломать и вторую, раз уж взялся за это. Но я всегда буду прикасаться к ней, даже с гипсом. Она моя, и никто из вас, ублюдков, не решит иначе.

Я встречаю его холодные глаза своими встревоженными и судорожно трясу головой. Что ты делаешь, идиот?

Он провоцирует Николая и остальных. Он должен знать, что они не из тех, кто блефует. Особенно Николай.

Конечно, Джереми начинает оборачиваться, и я кричу так громко, что все вокруг замирает. Мир, мой хриплый голос и окружающее пространство.

Джереми останавливается. Они с Киллианом смотрят на меня так, словно я дикий зверь, который вот-вот откусит им головы, что я, наверное, и сделаю.

Внимание Николая переключилось на меня, выражение его лица стало растерянным.

— Ты наконец-то смотришь на меня, после того как проигнорировал и заставил замолчать? — я показываю, чувствуя жжение в глазах. — Как я могу говорить с тобой, если ты не смотришь на меня?

Напряжение в его плечах исчезает, когда он делает шаг ко мне и хватает меня за руку.

— Черт. Мне так жаль, Мия. Я не хотел.

Я отталкиваю его руку.

— Отпусти Лэндона.

— Я не могу этого сделать. Он – яд, который нужно уничтожить с корнями…

— Я уйду от него. Я больше не буду с ним связываться, так что просто отпустите его.

— Нет, не уйдешь, — Лэндон борется с хваткой Джереми впервые с тех пор, как я пришла сюда. — Давай, сломай мое чертово запястье, Джереми.

— Оставайся, блять, неподвижным, — Джереми изо всех сил пытается удержать его на месте.

— Помни, Сесили полюбила меня первым, — голос Лэндона стал до жути спокойным. Даже дразнящим. — Она любила меня так сильно, что фантазировала обо мне и называла меня своим принцем. Она любила меня так сильно, что подарила мне полные любви глаза задолго до того, как появился ты. Не говоря уже о том, что в детстве мы вместе купались. Чертовски голые. Тебе, наверное, очень не нравится, что ты всегда будешь для нее вторым выбором.