– В большом городе тратить сотни долларов на ужин в хорошем ресторане вполне нормально. Вот только вряд ли там подадут свежего голубого тунца.

Я с ошарашенным видом взялась собирать деньги. Но не успела получить оплату с этой пятерки, как во двор один за другим стали заходить какие-то люди. Увидев очередь, они сразу вставали в нее.

Из их объяснений я поняла следующее: Цзюйлань рано утром арендовал рыбацкую лодку, а когда вернулся на пристань, там было много людей. И кое-кто из них узнал голубого тунца, так что новость быстро разнеслась.

На обратном пути к нему подходили с вопросами. Цзюйлань заявил, что в гостинице «Ракушка» сегодня будет шведский стол, и менее чем за полчаса принял заказы от сорока человек, после чего сообщил, что больше мест нет. Наверное, если бы эти пятеро ценителей музыкальных инструментов не были друзьями Ишэна, то, скорее всего, рыбки бы им не досталось.

Собрав со всех деньги, я подсчитала сумму: двадцать шесть тысяч четыреста юаней. Изначально было двадцать семь, но Цзюйлань взял шестьсот и отдал их чудо-доктору, чтобы тот купил овощей, фруктов и напитков.

В половине седьмого начался фуршет. Во дворе было расставлено несколько столов с белыми скатертями. На тарелках лежали отварные зеленые овощи, холодная морская капуста, овощной салат и различные нарезанные фрукты. Но никто из гостей не обращал на них внимания, ибо каждый желал лишь полакомиться голубым тунцом. Можно сказать, что те шестьсот юаней с человека были потрачены на возможность попробовать тунца. Кроме рыбы, гости ничем больше не интересовались.

Пока мы с Ишэном расставляли приготовленные овощи и фрукты, Цзюйлань принял душ и переоделся. Перед раковиной у кухни стоял длинный металлический стол, за которым и встал наш повар. Очищенный тунец лежал перед ним. Для удобства дедушка установил лампу под кухонным карнизом. Яркий свет отражался от белоснежной футболки Цзюйланя, и выглядел мужчина очень эффектно.

Он опустил голову, положив заточенные ножи на стол. Все уставились на него, задаваясь вопросом, что же шеф-повар собирается делать, чтобы оправдать возложенные на него ожидания.

– Сегодня вечером я приготовлю рыбные кусочки.

А?.. Рыбные что? Те немногие, кто понял, тут же объяснили остальным, что речь о японских сашими.

– Нарезать рыбу буду, основываясь на искусстве резки ножом, возникшей в эпоху Тан. В то время это называлось «чжокуай», или «рыбное ассорти». Япония переняла это искусство у Китая и разработала свои техники. Можно сказать, что рыбное ассорти – это разновидность блюд из нарезанной сырой рыбы, но не сашими.

Держа нож в правой руке и направив лезвие вниз, Цзюйлань поклонился.

– По традиции здесь нужно музыкальное сопровождение, но я не могу разорваться, поэтому обойдемся поэзией.

Благодаря его высокому росту и элегантным манерам у гостей создавалось ощущение, что перед ними благородный господин из далеких эпох. Растерявшись, присутствующие неосознанно выпрямились и склонили головы в ответ. А когда подняли, под звучный голос повара блеснул нож – и на тарелке появился первый кусочек.

Нарезая рыбу, Цзюйлань прочитал отрывок из стихотворения поэта Ду Фу. Он покачивался из стороны в сторону вслед за изменением тона своего голоса, словно в танце, а нож поднимался и опускался, будто качаясь на ветру. Кусочки рыбного филе приземлялись на белую фарфоровую тарелку и напоминали снежинки. Спустя время, точно аккуратная пагода, на ней лежала гора из нарезанного тунца.

Направление ножа изменилось, и рыба уже стелилась на другую тарелку: Ишэн не забывал помогать и поспешно заменял тарелки. Убедившись, что «ассистент» справится, Цзюйлань ускорился, и филе полетело, напоминая листву, ветром сорванную с дерева.

Гости завороженно наблюдали за нарезкой, а маэстро кулинарного искусства тем временем взял еще один нож в другую руку. Никто даже не догадывался, что произойдет дальше. Мое сердце дрогнуло, я широко распахнула глаза и, затаив дыхание, наблюдала.

– Ах!

Под восхищенные вздохи толпы Цзюйлань левой рукой резал лук, а правой – рыбу. Один нож поднимался, в то время как другой опускался, и все это было похоже на танец. От шеф-повара веяло спокойствием, а каждый кусочек был тоньше крыла цикады – один за другим они изящными перышками ложились на тарелку.