– Замок взломали?

– Там всё легко, – отмахнулся Зинчуков. – Потом как-нибудь научу. Вот сейфы вскрывать, это трудно, а тут…

Я кивнул и пошел переодеваться. Всё-таки уличная одежда есть уличная. А общаться и разговаривать лучше в домашней обстановке. Майка и трико тоже имелись в моем гардеробе, поэтому вскоре на кухне сидели двое мужчин крайне пролетарского вида и лопали пельмени.

Обошлись без водки, так как Зинчуков только покачал головой, когда я предложил за встречу и за поступление. Остановили выбор на кефире, который тоже оказался в холодильнике. Похоже, что Зинчуков увидел бедственное положение студента и внес свою лепту в виде овощей, фруктов и галантереи.

Мне было не до готовки, так что я привык обходиться малым, но вот Артема Григорьевича такой расклад явно не устраивал.

– Мужчина должен питаться хорошо. А то вдруг война, а ты нежрамши? Поэтому, Мишка-Борька-Сенька, пока я тут, я буду в роли твоей мамы. Заменить не заменю, но полноценную еду готовить буду. Заодно и тебя кое-чему могу научить. Ведь умеющий готовить муж – это же клад для жены! – наставительно проговорил Зинчуков в паузе между пельменями.

– А как надолго вы ко мне? – спросил я.

– На неделю, потом дальше. А что, уже надоел? – хохотнул Зинчуков, отламывая хлеб.

– Да нет, товарищ майор, живи сколько нужно. Я только компанию вряд ли смогу составить. Тут только вот какая проблема – нас на картошку пошлют. Так что вряд ли буду радушным хозяином.

Я уже успел выяснить, что в семидесятые годы в СССР продуктом массового потребления советского человека был картофель, и его уборка была всенародным делом. Колхозам хватало сил только посадить овощи, а убирали их всем миром: студенты, солдаты, рабочие заводов и даже ученые. Если погода была дождливой, то уборка затягивалась до первого снега и превращалась в настоящую битву за урожай, и власть следила, чтоб в земле не осталось ни одного корнеплода.

Студентам приятней было дремать на лекциях в теплых аудиториях, чем ковыряться в мерзлой земле. Но Партия решила, и Комсомол поехал, иначе – прощай институт!

Такое вот добровольно-принудительное мероприятие. Впрочем, я и в прошлой жизни помогал колхозным объединениям, так что меня картошкой не напугать. Можно потратить немного молодости на благое дело.

– Картошка – это хорошо, – кивнул Зинчуков. – А труд объединяет и сплачивает. Как раз для твоего задания…

Мы как раз доели пельмени, я убрал посуду в умывальник и поставил чайник. Что же, чай не еда, наесться не сможешь. Поэтому я и решил задать интересующие меня вопросы:

– Артем Григорьевич, я вот целое лето провел за учебниками… Может всё-таки скажешь – зачем я поступил в ЛГУ?

Зинчуков вздохнул, потом выдохнул и сказал:

– Конечно скажу, Миш… Давай всё-таки остановимся на этом имени, мне проще будет потом в случае чего не ошибиться?

– Я весь во внимании…

– Давай начну чуточку издалека. В мае шестьдесят восьмого начались бунты по Европе и США. Начали бунтовать как раз студенты. Для нашей разведки и для умных людей было понятно, что подобные бунты в экономически развивающихся странах начались вовсе не из-за невзгод или каких-то ущемлений по физической части. Бунты начались по части моральной составляющей. Студентам «неожиданно» захотелось свободы и поэтому бунты, демонстрации, забастовки прокатились по многим странам.

– Да, слышал, знаю, – кивнул я.

– Причины тут просты, эти самые студенты родились уже после войны, после невзгод и тягот, которые пережило более взрослое поколение. Поэтому молодым людям комфорт и благосостояние было привычным и обыденным. Они не знали, чего стоило всё это сделать. Не знали, зато требовали свобод и прав. И вот, этими желаниями воспользовались в своих целях одни ушлые ребята, которые начали активно мутить воду…

– Не те же, против которых мы всё это время… – я покрутил пальцем в воздухе, намекая на прошедшие дела.

– Может быть и те же. Так вот, чего добились эти самые протесты? Декриминализирована гомосексуальность, проведена сексуальная революция, контркультура стала массовым явлением. За всеми этими забастовками и бунтами стояли люди, которые начали вносить в ума людей лживые принципы. И вот, первые признаки похожего поведения обнаружены и в ЛГУ. Пока что только зачатки, но… Кто-то сознательно начинает внедрять вольнодумство и формировать замаскированные ячейки «сексуальных диверсантов» именно в студенческой среде. Это должно стать пробой пера для неизвестной пока что нам организации. Успех затеи неизбежно повлечет за собой новое движение, а молодежь… Молодежь падка на всё новое и неизвестное, поэтому всегда и всюду первой совращали молодых. Они завсегда были движущей силой любых протестов.

– То есть, мне нужно выяснить – кто в студенческой среде готовит протесты?

– Да, тебе нужно выяснить, кто именно этим занимается и от кого получает приказы и указания. Я думаю, что такому молодому, умному и очаровательному молодому человеку не составит труда влипнуть по самое не балуй в очередную историю, – хохотнул Зинчуков. – А поездка на картошку может стать попыткой вербовки от определенных личностей. Так что, Миша, смотри и слушай!

– Ну так студенческие бунты редко бывают кровавыми, – резонно заметил я. – Чего их бояться-то?