Саддам часами говорил об Иране. Эта тема волновала его так, как мало какая другая. Он считал, что его страна вела себя галантно во время войны и что испытание оружия между двумя странами доказало, что в Ираке были "самые благородные бойцы". Когда мы спросили его, почему он начал войну, Саддам не согласился с предпосылкой вопроса, хотя военные аналитики в целом согласны с тем, что Ирак нанес первый удар, направив сто тысяч солдат и около двухсот боевых самолетов.

Саддам утверждал, что Иран несет ответственность за военные действия, поскольку он не выполнил соглашение о возвращении Ираку двух поселений, поджег иракские нефтяные скважины и разместил артиллерийские установки американского производства вблизи иракской границы. По словам Саддама, Ирак "отбил" иранскую артиллерию, и он трижды писал иранскому руководству, предупреждая о недопустимости эскалации. "Они продолжили обстрел Басры и нефтяной инфраструктуры", - обвинил Саддам. "В Дияле они устроили нападения со второго участка земли [под названием Саид Саах]. Мы брали пленных. Одного мы держали около десяти лет, чтобы показать, что война началась не 22 сентября [когда Ирак начал свое вторжение], а 4 сентября". Иранцы пытались убить членов командования. Они пытались убить Тарика Азиза, Латифа Нусаифа Джасима и Мудатхира Бадр аль-Дина. Но даже после этого мы не были в состоянии войны. Они совершили более 240 воздушных вторжений и авиаударов". Когда Саддама спросили о призыве аятоллы Хомейни к иракским шиитам свергнуть правительство, он ответил: "Вмешательство во внутренние дела - это акт агрессии".

Саддам старался избегать прямых комментариев по поводу применения его армией химического оружия во время ирано-иракской войны, но его уклончивость становилась все более затруднительной, поскольку он хотел, чтобы мы знали, что Иран использовал то же самое оружие, и утверждал, что Ирак применял его только в оборонительных целях. Саддам отметил, что Иран первым применил химическое оружие в битве при Хоррамшахре в сентябре 1981 года - самом глубоком проникновении Ирака в Иран, где он был остановлен на корню.

Когда Саддама спросили о тактике Ирака во время войны, он отрывисто ответил: "Спросите у МО [министерства обороны]".Саддам явно не хотел говорить об использовании ракет против Ирана и, как обычно, превратил ракетную войну между Ираком и Ираном в иранскую провокацию. Он заявил, что Ливия дала Ирану ракеты для удара по Ираку. "Я говорил с иранцами по радио. Я сказал, что это проигрышный метод. Мы должны избегать такого рода войн. До этого момента я не хотел использовать эти методы [ракетные удары по иранской территории], чтобы добраться до Ирана. Я знал, что это приведет к другим проблемам. Когда Иран не остановился, было предложено создать ракету "Скад". Когда мы начали наносить удары по Ирану, иранцы ответили. Мы не предпринимали никаких действий против Ирана, пока они не сделали что-то первыми. Мы возвращали все в равной степени".

Я переключил внимание и спросил Саддама о смещении президента Ахмада Хасана аль-Бакра, его предшественника на посту главы государства в Ираке. Я сказал Саддаму, что многие аналитики в Соединенных Штатах считают, что он вынудил Ахмада Хасана уйти от власти, чтобы он мог захватить власть в стране. Я сказал Саддаму, что знаю, что он был обеспокоен будущим Ирака из-за роста шиитского фундаментализма при Хомейни, который угрожал заразить в основном бесправное шиитское большинство Ирака, и что, возможно, он думал, что сможет обеспечить молодое, более энергичное руководство, чтобы справиться с Ираном. Наблюдатели за Саддамом также подозревали, что он приказал убить Ахмада Хасана много лет спустя, когда дела во время ирано-иракской войны стали идти плохо, и что Саддам мог опасаться, что его свергнут в результате переворота. Когда Саддам слушал, я видел, как в нем нарастает гнев. Я сказал, что это в основном слухи, но мне хотелось услышать мнение Саддама по этому поводу. Я не уверен, что мои тонкие объяснения западных интерпретаций его действий были полностью переданы в переводе. Саддам сказал мне, что никогда не слышал подобной чепухи.

Саддам настаивал на том, что это была идея Ахмада Хасана аль-Бакрапередать ему власть. Он сказал, что Ахмад Хасан был уже в годах, его здоровье начало подводить, и он больше не хотел быть президентом. По словам Саддама, Ахмад Хасан сказал, что Саддам был единственным человеком, который знал, как работает правительство, и мог удержать его. Саддам утверждал, что сначала он отказался, потому что "не любил власть", неправдоподобно говоря, что он хотел вернуться в Тикрит и заняться сельским хозяйством. Однако он видел, что угрозы нарастают, и после долгих душевных терзаний решил принять предложение Ахмеда Хасана.

В этот момент я спросил Саддама, не по этой ли причине он организовал печально известную конференцию партии Баас в 1979 году, на которой многие ее члены были очищены и впоследствии казнены. И снова я увидел, как нарастает его гнев. Он сказал, что одной из причин проведения конференции было раскрытие заговора против иракских баасистов со стороны сирийских баасистов. По его словам, он обнаружил, что даже его секретарь участвовал в заговоре. Это была предательская деятельность, и партия действовала из соображений самосохранения. К тому времени его левый глаз дергался.

Как обычно, мы хотели закончить сеанс доброжелательным вопросом, поэтому я спросил Саддама, что он любит читать. Он ответил, что любит читать историю и арабские рассказы. Я спросил, какая у него любимая книга, и он ответил, что "Старик и море" Эрнеста Хемингуэя. "Подумайте об этом, - сказал он. "Человек, лодка и удочка. Это единственные составляющие книги, но они так много говорят нам о состоянии человека. Чудесная история". На этом мы закончили, но я мог сказать, что Саддам был раздосадован моими комментариями об Ахмаде Хасане аль-Бакре.

Мои подозрения подтвердились на следующем заседании. Я начал расспрашивать Саддама, и он тут же поднял руку и сказал, что ему есть что мне сказать. "Я хочу поговорить с тобой о том, что ты говоришь обидные вещи. Вчера вы сказали, что я ответственен за смерть Ахмада Хасана аль-Бакра. Знаешь ли ты, что он был моим родственником? Знаете ли вы, что я любил его как отца? Знаешь ли ты, что мы были друзьями?" По мере того как он продолжал, я видел, что он снова впадает в сильное эмоциональное состояние. Я не хотел, чтобы он использовал это как предлог для того, чтобы замкнуться на нас. Я сказал ему, что, на мой взгляд, наша беседа была очень плодотворной. Я сказал, что он рассказал мне то, чего я раньше не знал. Я притворился заинтересованным в сирийской угрозе партии "Баас" и сказал, что спросил об Ахмаде Хасане аль-Бакре только из-за слухов, которые до меня дошли. Саддам выглядел успокоенным и сказал: "Хорошо".